Кролик в лабиринте. Марина Валериевна Чекмак

глубоком поклоне. Было видно, что он очень нервничает.

      – Ваша светлость, покорнейше прошу вашей милости! Тут приехали-с. К вам хотят…

      – Кто?

      – Его светлость граф Пален. Говорит, что у него назначено с вами…

      – Зови! Наташа, подождите меня у себя. Я к вам зайду!

      Наташа посмотрела на него с немой мольбой, сложила губки в обиженный бантик, подобрала юбки и неторопливо, но очень грациозно, вышла из зала.

      Раздались совсем другие шаги. Уверенные, мужские. В зал энергично вошел немолодой мужчина довольно высокого роста в прилизанном парике, с неприятным хитрым лицом, как у пушного зверька. Маленькие глаза блестели затаенным ехидством, но губы расплылись в радушной широкой улыбке. Было очевидно, что он сделал своим оружием умение располагать к себе окружающих. На мужчине был белый сюртук, весь увешенный роскошными орденскими звездами. «Какой неприятный тип! Я бы точно не взял его на работу, при любом опыте и с любым резюме!» – подумал Давид.

      – Приветствую вас, милостивый государь!

      – И вам добрый день! Присаживайтесь! Как раз накрыто.

      – Князь, я не голоден и не страдаю чревоугодием. Сегодня нам надо встретиться у Панина. Надеюсь, вы не станете отлынивать, как прошлого дня? Надо готовиться к решительным действиям. Ваши удовольствия могут и подождать… При императрице-матушке в вас было больше дисциплины.

      – Зачем нам Панин, простите?

      – Девки и вино лишают вас разума. Нам надо обсудить план нашей кампании. А вдруг ОН что-нибудь предпримет? Я устал один сдерживать его подозрения. Вы же помните, сколько усилий я потратил, чтобы вернуть вас из ссылки? Надеюсь, что мой долг этим я вам уже отдал… А сколько сил я приложил, чтобы выбить у тирана почву из-под ног? Убрать подальше всех этих обожателей, преданных тирану и душой, и телом. Один Аракчеев чего стоил. Слава Богу, с императрицей пока потепление не намечается… Надо действовать, пока он один.

      – Вы про Павла Петровича, что ли?

      – Про тирана, милостивый государь. Он засел в своем замке с гвардейской охраной. Глуп, все ж таки. Я все устройство замка знаю лучше, чем свое имение. Да и цесаревич колеблется. Они стали чаще встречаться. А вдруг наступит потепление? Надо что-то с этим делать. Мы столько работали, чтобы ранее наследник Павел не сблизился с императрицей-матушкой. И ваша заслуга в этом есть. Теперь нельзя допустить восстановления доверия между отцом и сыном. Их монолитность – смерть нашему делу. Собирайтесь! Вы расхристанный и похожи на лакея. Парик-то где? Поедем в моей карете. Я вас и завезу после. Там будут все.

      Давид крикнул:

      – Кузьмич, сюда!

      – Чего изволите, ваша светлость?

      – Парик! Любой! И приведи меня в порядок!

      Лакей принес смешной белый парик, наладил его на голову Давида. Отряхнул и застегнул его сюртук и принес сапоги. Давид с брезгливостью засунул в них ноги, но тут же подумал: «Стоп! Это ж тело Платона Зубова одевает собственные сапоги».

      Возле входной двери Кузьмич набросил на плечи барина что-то вроде шинели с меховой подкладкой.