Баранкин, будь человеком!. Валерий Владимирович Медведев

Вот здорово! А почему же я не превратился?

      Я. Чирик! Чим-чирим! (Откуда я знаю!) Чирик-чи-чвить-чить! (Наверное, хотел не по-настоящему!) Костя. Что ты на меня чвикаешь? Говори по-человечески!

      Я. Р-р-р-чик! Чуть-чуть-чьвим-чим! (Как же я могу говорить по-человечески, если я воробей!) Чепчик! Чи-чи-нип!

      Костя. Ещё «чепчиком» обзывает!

      А я совсем его и не обзывал «чепчиком». Я ему сказал: «Не падай духом, Малинин! Ещё раз попытайся».

      Костя стал ругать меня за то, что я, не дожидаясь его, превратился в воробья, но я ему не стал ничего чирикать в ответ. Мне самому тоже было это неприятно. Уговаривались вместе превратиться в воробьёв – и вот вам, пожалуйста. Конечно, быть воробьём одному не так интересно, как вдвоём.

      Я махнул крылом. Взлетел. Уселся на заборе злой-презлой и повернулся спиной к Косте Малинину. И надо же было, чтобы в эту минуту на улице из-за угла показался на велосипеде Мишка Яковлев. Я схватился крыльями за голову. Всё пропало! Теперь Малинин уж ни за что не успеет превратиться в воробья!

      – Вот я! Вот я! Превращаюсь в воробья! – донёсся до меня снизу голос Кости Малинина.

      Не сводя глаз с Мишки Яковлева, я крикнул Косте с забора:

      – Чим-чим-чим! Чер-чилим! Чер-чилим! Чересчур! Чересчур! (Поздно! Мишка на велосипеде едет! Сейчас он тебя учиться поведёт!)

      Сам чирикаю и вижу, как Мишка уже въехал во двор и к лавочке подъезжает, на которой сидит несчастный Костя Малинин, то есть не сидит, а должен был сидеть… Я говорю «должен был», потому что, когда Мишка Яковлев подрулил к лавочке, Кости на скамейке уже не было. Вместо Кости на скамейке стоял на полусогнутых лапах воробей, и, судя по всему, этот воробей был не воробей, а бывший Костя Малинин. Значит, пока я переживал и уже ни во что не верил, Костя Малинин взял и тоже превратился в воробья со второй, а может, и с третьей попытки. Впрочем, неважно, с какой попытки, важно, что превратился.

      – Костя, – крикнул Мишка, слезая с велосипеда, – Малинин! Ты куда спрятался? Странно! По-моему, я его только что видел на лавочке. Конечно, видел. Вот его учебники и тетради!

      Мишка собрал тетради и учебники и, не обращая никакого внимания на рядом сидящего воробья (который был вовсе не воробей, а Костя Малинин – вот смехота!), оглядел весь двор, потом посмотрел на наше окно, из которого показалась голова моей мамы.

      – Здравствуй, Миша! – сказала мама. – А где же Юра и Костя?

      – А я как раз хотел вас об этом спросить! – сказал Яковлев. – Учебники и лопаты на лавочке лежат, а их нет…

      – Вот сорванцы! – сказала мама. – Наверное, на улицу убежали… Ты, Миша, заходи в комнату, они сейчас вернутся!

      Мишка положил Костины учебники на седло и скрылся в подъезде, а я слетел с забора на лавочку к Косте Малинину.

      – Ир-чик! Ир-чик! Чуть-чуть-чуть! – сказал я Косте. (Молодец, Малинин! Превратился всё-таки!) На что мне Костя прочирикал:

      – Че-че-че? (Честное слово?) – Че-че-че! – сказал я. – Чуф-чуф-чуф! Чи-чи-чи! (Честное слово! Открой глаза и увидишь!) И Костя открыл свои голубые, как у девчонки, глаза… Глаза у него так и остались голубыми! Воробей с голубыми глазами!