Суженый, приди ко мне. История встречи со своей Половинкой. Евгения Перышкина

Бог был для Кати всегда каким-то абстрактным и далеким существом. Но после того как она однажды на собственном опыте убедилась в Его существовании, то всецело и бесповоротно поверила в Него.

      …Я училась в университете на втором курсе, когда это случилось. Я снимала 1-комнатную квартиру, находящуюся со всеми пересадками в полуторачасовой езде от места учебы. Моя учеба проходила во вторую смену, и я возвращалась домой, когда на улицах зажигались фонари. Сначала мне приходилось проходить через темную арку дома. Я её страшно боялась. В моём воображении вспыхивали самые ужасные сцены, которые, я знала, обычно происходят в таких местах, и мои нервы всегда были натянуты до предела. Затем мне предстояло заходить в свой подъезд, где никогда не горел свет, да и около подъезда тоже, потом в полутьме добираться до своей квартиры на четвёртом этаже. И когда я, наконец, оказывалась дома, то чувствовала, что совершенно измотана и полностью разбита. К тому же я была невероятно измучена голодом. В университетских столовых я не питалась. Причем не столько ради экономии, сколько из-за своей крайней застенчивости. Одетая в коричневый свитер и синие джинсы, с простой косой, как у школьницы, я робела перед яркими и самоуверенными одногруппниками, которые с легкостью знакомились друг с другом и заводили дружбу. Бесконечные их разговоры о шмотках, косметике, машинах, магазинах, нимало не интересовавших меня, а также злобное обсуждение преподавателей и однокурсников претило моей душе.

      Помимо университета я никуда не ходила, а в выходные сразу уезжала домой. От тоскливых часов одиночества спасалась книгами. Нам задавали читать много разной литературы, и с наступлением вечера я всегда спешила погрузиться в созданный автором мир. И этот мир оказывался единственной реальностью, в которой я забывала о враждебном для меня университете, о холодных автобусах, пустых и озлобленных лицах в них. Я, тихая, домашняя провинциалка, никак не могла свыкнуться с большим и мрачным городом, с моим отшельничеством и отчуждением в нем.

      Ко всему мне нелегко давалась моя учеба. Если кому-то требовалось несколько минут, чтобы выучить заданное, то я затрачивала в два раза больше времени на то же самое. Все свои «неуспехи» я переживала на очень глубоком уровне. Я проводила дотошный самоанализ и безжалостно критиковала себя. Кончилось это тем, что я «съела» саму себя.

      Однажды утром я проснулась со страшной тяжестью в голове и высоченной температурой. Я хотела было встать, но, едва приподнявшись, бессильно рухнула обратно на подушку: тело не повиновалось мне. У меня не было ни таблеток, ни телефона. И никого, кто бы мог помочь.

      Я лежала плашмя на постели и была не в состоянии даже думать. Я то проваливалась в чёрную губчатую пустоту, то выныривала назад. И тогда, с трудом подняв тяжёлые веки, смотрела на потолок, пока забытье снова не утаскивало меня. Так прошли сутки, наступили вторые. Едва проснувшись, я ощутила жгучую сухость во рту. Мозг громил сигнал жажды. Пить! Быстрее пить! Жжение во рту усиливалось с каждой секундой. Пить!! Пить!!! Этот сигнал, как непрерывный электрический разряд, разрывал моё сознание.

      Огромным усилием воли я заставила себя