На задворках Великой империи. Книга вторая: Белая ворона. Валентин Пикуль

При Вячеславе Константиновиче.

      – Странно! Странно, и совсем непохоже на покойного Плеве.

      На что Мышецкий вполне разумно ответил сенатору:

      – Но губернатору совсем необязательно быть похожим на своего министра… Хотя бы – на Плеве!

      Ход мыслей старика сенатора был теперь для Мышецкого таинствен, как возня мышей под полом. Вот и этот вопрос:

      – Простите меня, сударь, но я как-то не могу уразуметь причин вашего визита ко мне.

      Сергей Яковлевич вцепился в подлокотники кресла:

      – Я пришел к вашему превосходительству в чаянии той поддержки, которую вы однажды уже оказали мне. А ныне я пребываю в некотором подозрении…

      – Как? – И рука сенатора была приставлена к уху.

      – В подозрении, – четко выговорил Мышецкий.

      Синеватые пальцы сенатора стиснулись в жесткий замок и даже побелели от напряжения.

      – Князь! Сейчас половина России находится у правительства в подозрении. Однако же мало кто из числа подозреваемых обращается в сенат, например – ко мне!

      – Но мое положение…

      – Я не понимаю, – властно перебил князя Мясоедов, – о какой поддержке вы хлопочете? Ваше дело (помню, помню) о разведении коммунальных мужицких хозяйств в степи…

      – Артельных! – быстро поправил его Мышецкий.

      – Безразлично, – отмахнулся сенатор. – Но это дело столь ответственно, что я, ваш покорный слуга, не берусь рассудить его самолично…

      Сергей Яковлевич снова посмотрел на портреты Аксаковых и решил возвратить старика сенатора к безвозвратным временам его славянофильской молодости.

      – Эти благородные лики, – сказал князь, – неужели не могут быть посредниками между нами? И пусть до того, как вы станете судить меня в сенате, пусть они, эти апостолы, напомнят нам об артельных началах крестьянства на Руси!

      Мясоедов вдруг начал злиться:

      – Времена изменились, князь! Мужики артельно пашут, артельно пьют в кабаке и так же артельно идут жечь наши родовые усадьбы! Вам-то, Рюриковичу, должно быть это известно…

      Разговор оборвался. Надо что-то сказать.

      – Я имел честь, – начал Сергей Яковлевич, – ознакомиться с вашим «Особым мнением» относительно расселения немецких колонистов на уренских землях…

      – Да, князь, – кивнула в ответ маститая голова, – я не вижу особого греха, ежели наши головотяпы возьмут от немцев все самое рациональное в развитии форм ведения сельского хозяйства.

      Бородатые старцы Аксаковы смиренно взирали из золоченых багетов на панславянскую мудрость потомства. Сергей Яковлевич неожиданно подумал о покойнике Влахопулове: «Боже мой, он был куда покладистее!..»

      – Вы ошибочно думаете, – ответил Мышецкий, – что на землях Уренской губернии расселились какие-то добрые дяденьки-инструкторы. Совсем нет! Это скорее создатели крепостей-латифундий среди порабощенного народа. И мне кажется, что высокому сенату совсем не пристало поддерживать идею колонизации Германией русских просторов! Потомство будет судить, но…