Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник). Мэри Стюарт

того сияющие подсвечники возле святого Августина из Гиппо, – я написал книгу о всех святых этой церкви. Представьте себе, мадемуазель, их жития завели меня в неизвестные и далекие места. Конечно, в переносном смысле.

      – Да-да, понятно.

      – Многолетний, кропотливый труд… но теперь можно сказать, что он завершен, и в итоге мы имеем свод, а лучше сказать, компендиум, в котором не упущено ни одно имя, никто не забыт.

      – Просто потрясающе!

      – Получив сан здешнего кюре, я приложил все силы, чтобы почтить память всех, кто принес свою жизнь на алтарь веры и был почти забыт.

      – Мне кажется, это замечательная идея, – с теплотой в голосе сказала Дженнифер. – Вы создали действительно уникальную церковь.

      – Посвященную, – сказал отец Ансельм с внезапным смешком, – всем святым. И с этим уже ничего не поделаешь.

      Он еще раз на прощание прошелся тряпкой по подсвечникам святого Августина и мельком посмотрел на Стивена. Взгляд отца Ансельма стал вдруг удивительно цепким и ясным.

      – Итак, – сказал он, взмахнув тряпкой и вытряхивая пыль, – вы хотели задать мне несколько вопросов о той женщине, что умерла в среду, двадцать первого июня, в монастыре долины Гроз? Я слушаю тебя, сын мой…

      Но в результате не выяснилось почти ничего нового.

      – Сначала думали, что она пошла на поправку, – сказал отец Ансельм. – Но потом, в среду вечером, ее состояние резко ухудшилось. Казалось, она угасает на глазах. За мной послали, но, когда я приехал, она уже умерла. Было около одиннадцати вечера. – Он взглянул на Дженнифер. – Вы говорите, это была ваша кузина, мадемуазель?

      Она утвердительно кивнула.

      – Мне очень жаль, – просто сказал отец Ансельм.

      Дженнифер встретилась взглядом со Стивеном, и он едва заметно кивнул ей.

      – Отец… – начала она.

      – Да, дочь моя?

      – Я надеюсь, вы не сочтете мой вопрос слишком странным. Это сугубо личное дело, понимаете, и…

      – Я никому не скажу.

      – Мне бы хотелось спросить вас о вполне определенных вещах…

      Отец Ансельм слегка отвернулся от нее, устремив вдумчивый взгляд на святого Онисима, и сказал:

      – Спрашивай о чем угодно, дитя мое, и я расскажу все, что знаю. Так о чем ты хочешь спросить?

      – Мы хотели бы знать, отец, как она выглядела, – сказал Стивен.

      Священник на мгновение отвернулся от святого Онисима и удивленно посмотрел на Стивена:

      – Сын мой, она была мертва, а умершие…

      – Нет, вы меня не поняли, – торопливо сказал Стивен, – я спрашиваю о цвете ее волос, глаз и тому подобное.

      – Но ведь здесь мадемуазель… – Отец Ансельм не договорил и вновь обернулся к святому Онисиму. – Она была белокурая, глаза серые или голубые, не помню точно. Что до ее роста, тоже не могу сказать. Она была очень худая, измученная болезнью. Умершие мало похожи на живых, а я видел ее незадолго до смерти. И при свечах, – добавил он.

      – Она говорила по-французски?

      – Да, конечно. Я бы никогда