Из Парижа писем нет. Алена Нарциссова

с этим гигантом, королем инструментов. И не директор, не ученики и преподаватели были центром органной школы, а орган был сердцем здания и всего заведения, его трубы уходили высоко под сводчатый потолок, а звуки пронизывали находящихся в органном зале и улетали куда-то ввысь. Я подходил послушать его голос с обратной стороны здания, подолгу стоял под окнами и каждый раз восхищался глубокими тревожными нотами.

      Почему я оказался здесь, в этом месте и среди таких людей? Ну, этому предшествовал целый ряд событий. Скоро состоится рассмотрение моего дела, и я очень надеюсь, что все решится благополучно. Я должен во что бы то ни стало вернуть то, что мне по праву принадлежит. Мне нужны некоторые доказательства, улики, детали, факты. Вообще-то мне нужно было попасть сюда управляющим, но они не допустили бы этого. Удивительно, что согласились взять меня дворником – наверное, сочли это неопасным, мои притязания посчитали безнадежными и махнули на все рукой, да и не идет сюда на работу никто, в эту глушь. Мне нужно попасть в архивы школы и изучить документы. Там будет какая-то зацепка, я уверен. Попасть в архив во что бы то ни стало – вот, что сейчас мне нужно. Надеюсь на справедливость и удачу в моих делах.

      3

      В последнее время стал появляться у школы один старик. Он привозил внучку на занятия и, хотя мог ожидать ее в холле на кожаном диване, попивая лимонад, предпочитал проводить эти часы на свежем воздухе. Он то садился у входа между колоннами и что-то бормотал себе под нос, то прогуливался по окрестностям. Забрел он и в мои владения, я столкнулся с ним у дворницкой и сразу понял, что старик немного не в себе. Он то казался довольно здравомыслящим, то начинал нести чепуху, такую, что ход его туманных мыслей было сложно уловить.

      – Ты что тут, невесту ждешь? – начал он с такого неожиданного вопроса как раз в то время, когда я перекладывал инструменты. – А что, нет? Ведь такой хороший парень…

      Я решил не связываться с сумасшедшим, но затем как-то так повелось, что он стал заглядывать ко мне ежедневно, и мы стали говорить о многом. Вообще-то больше никого и не было, с кем я мог бы здесь поговорить. Проблески сознания чередовались у старика с помутнениями рассудка, иногда я вообще не мог разобрать его бормотание, а иногда выходила философская беседа о мироздании и смысле жизни. Внучка его, как я понял, подавала надежды и, в отличие от других местных обитателей, училась бесплатно, на средства какого-то гранта, что было редкостью в этом заведении. Приезжали они не на собственном автомобиле, как остальные, а долго добирались сначала до поселка, а далее пару часов ехали на сельском автобусе до пересадочной станции. «Самая красивая в городе, моя внучка. И талантливая. В конкурсе городском – первое место. Вот так вот…»

      Как-то раз мы сели прямо у входа, между колоннами. Была уже поздняя весна, вид со стороны органной школы на зеленые поля был чудесный, и в воздухе уже чувствовался