Двуликие. Ведьмино пламя. Яна Демидович

с земли предмет, обронённый ею при падении. В подступающих сумерках блеснуло серебро.

      – Отдай!

      Парень ухмыльнулся, показав недостающие передние зубы, и бросился бежать. Негодующе взвыв, Дайана припустила следом.

      Переулок, улица, новый переулок. Запах прелых листьев, фекалий и гниения… Кирпичная кладка стен; непонятные, кричащего цвета надписи, нарисованные широкими мазками. Хохочущие люди в кожаных куртках и плащах, платьях – коротких и облегающих фигуры…

      Новая улица. В сердце – тысяча мелких иголок. Перед глазами – белёсая муть.

      Парень исчез. Дайана остановилась, привалилась боком к живой изгороди какого-то сада. Перевела сбитое напрочь дыхание.

      – Проклятье. Проклятье! – выкрикнула она и вдруг сама испугалась, насколько громко это у неё вышло.

      Вокруг стояла подозрительная тишина. Хотя, почему подозрительная? – попыталась успокоить себя Дайана. На город медленно, неуклонно опускалась ночь. Все прячутся по домам, взбивают сладко пахнущие подушки. Все…

      …Не все.

      В начале улицы раздался взрыв грубого смеха. Свет неяркого огня фонаря высветил припозднившуюся компанию, вид которой Дайане совсем не понравился. Слишком много людей, слишком громкие выкрики, слишком…

      – Эй, смотрите-ка! Вот это цыпа!

      Потребовалась пара секунд, чтобы понять: имели в виду её. Дайана попятилась, развернулась.

      – Куда?!

      Но Дайана уже сорвалась с места – так быстро, насколько ещё хватало сил. Мешок отчаянно запрыгал на спине.

      И снова улицы, переулки, вывески… Какие-то трубки, свёрнутые в загадочные слова, внутри которых полыхает яркое, до рези в глазах, пламя… Быстрые металлические монстры, что с гулом и скрежетом несутся по дорогам… Красные и зелёные огни на перекрёстках…

      Шнур, который сдерживал волосы, развязался и, скользнув по спине, улетел далеко в темноту. Освобождённые пряди тут же разметал ветер. Не успев замедлиться, Дайана копьём влетела в толпу, галдящую у витрины, залитой неестественным светом; ринулась дальше, испуганно отскакивая от припозднившихся людей. Сердце болезненно колотилось о рёбра, скулы сводило от напряжения, не получавшего разрядки.

      Место у живой изгороди давным-давно осталось позади. Но Дайана продолжала гнать вперёд, сворачивая то в одну сторону, то в другую, петляя, как очумевший заяц…

      Запах воды и внезапная свежесть, что обдала разгорячённое лицо. Река, что заискрилась бликами по правую руку.

      Дайана не остановилась. Ей было страшно останавливаться.

      Фонари – яркие и тусклые, дающие много света и еле живые… Тёмные коробки-дома. Пустые улицы. Пустой переулок…

      И – так резко, что она едва успела притормозить, – тупик.

      Тупик.

      Ноги задрожали, готовые подломиться и бросить её на землю. Стоя к тупику лицом, Дайана обессиленно опёрлась о кирпичи обеими руками, удержалась. Под ногами шуршало и чавкало, ноздри дёргались от запаха гнили. Неудержимо потянуло спать.

      Дайана так и уснула бы – свернувшись