На страницах юмор, шутки, а в душе тоска. Книга в трех частях. Геннадий Мещеряков

не знаю научные названия, чтобы влезла и лежала в нем до лучших времен.

      – Без заморозки?

      – А как я буду вставать, если ко мне придут?

      – Какой выход хороший нашла, баба Яга: в будни спишь, в праздники веселишься.

      – Эх, гробовщик, гробовщик. Запомни истину: если пляшут, не всегда радуются, особенно подхалимы. Еще никто из них не пролил слезу на могиле своего начальника. От тоски я пришла к вам. Повсюду, даже в наших местах, летает дух злобы. Леший старается завести человека в дебри, кикимора – в болото, водяной – утопить. Да и я, грешная, немало хлопцев покидала в печку.

      – Ты не знаешь, кто у нас лежит? Вот поставим тебе склеп рядом с могилой Удава, загубившего сотни душ. Старух он просто выбрасывал в окно. А Иван Узенский пустил по миру сотни людей. Все у нас лежат. Хочешь к нему в компанию? Или к Машке Оглобле? И мертвая она навевает на людей страх. Возле ее могилы не хоронят и не ходят. Заметила, даже ветер обегает ее. Ты хоть жарила людей, а она их живьем ела.

      – Страшный человек.

      – И спящий бандит таковым является.

      – Мудрено говоришь, но правильно. Если я умру, все равно буду бабой Ягой.

      – Как бывший философ скажу тебе, бабушка: и веселье может наскучить

      – Уговорил. Подожду умирать. Скреплю ступу обручем, разверну избушку к лесу задом вручную. Не пришел бы только Ванька Узенский. Такого в печку на лопате не бросишь.

      ПОПУГАЙ НА ПОДВОРЬЕ

      Вылетел попугай из форточки на подворье: «Ух, ты, научился он, наконец, открывать клетку». К нему подошел петух:

      – Ты откуда, горбоносый и зеленоперый?

      – Нашелся курносый, я хоть чистый, а ты в помете.

      – Посиди в курятнике, узнашь, скока куры мешанки склевывают.

      – У нас нижних не обкакивают.

      – Закон такой, куда денешься.

      – Обкакиваете друг друга, потом вас сожрут.

      – Что поделать, диетическое мясо.

      – Смиренные какие – то. Мы больше опозиционеры. Хозяин скажет: «попка дурак» мы ему сразу: «сам дурак».

      – Не бьет дубинкой?

      – Только смеется. Все равно тебя плохо зовут – «попкой». Лучше бы, хоть, говоруном.

      – Говорунов много, мы только повторяем их слова, может быть, поэтому и живем долго.

      – В клетке, где не разговеешь.

      – За триста лет я везде побывал, умею и петь и плясать, и даже писать.

      – Заврался, чем нам писать?

      – Ударение не там делаешь, необразованный.

      – Когда учиться. Только начинаешь бегать, давай, топчи кур, вставай спозаранку, ори, встречая солнце. Захотят лапши – рядом я.

      – Обалдеть, лучше передразнивать хозяйку из клетки. Сейчас я живу сразу с двумя – несушкой и стриптизершей.

      – Я с десятью несушками живу – все равно могу в любое время жареным кочетом стать.

      – Интересно, а как ты тогда сможешь кого-то клевать.

      – Задолбал, как, как? Клюну в одно место – узнашь.

      – Не обижайся,