Дом малых теней. Адам Нэвилл

Возможно, с вами свяжутся.

      – Хорошо. Я буду ждать. И спасибо вам. В смысле, за то, что показали. – Кэтрин никак не могла собраться с мыслями. Они вспыхивали в голове и тут же сходили на нет, исчезали, и она вновь смотрела на крысиную морду в грязи, с пастью, разинутой в крике. Но если Эдит говорит правду, весь дом – безупречно сохранившийся особняк в стиле готического возрождения времен середины царствования королевы Виктории, аутентичный до последнего винтика. Возможно, лучший образец такого дома во всей Англии. К тому же, он полон предметами старины в идеальном состоянии и творениями самого Мейсона ценой в миллион фунтов.

      Она не могла себе представить, чтобы «Слава» ушла с молотка меньше чем за двести тысяч фунтов. Плюс сотня за «Газовую атаку». А на первом этаже дома заперты еще две диорамы, посвященные Великой войне. А еще были куклы. Куклы работы самого Мейсона, про которые она слышала. Да, они не продавались, но неплохо было бы хоть взглянуть на них и убедить Эдит устроить выставку – если, конечно, искусство ее дяди в их изготовлении могло хоть приблизительно сравниться с тем, что он проделывал с крысами.

      Кэтрин вновь задалась вопросом: а почему, собственно, она здесь – словно произошла какая-то ошибка, и ее приняли за кого-то другого, и пока не поздно, ей нужно признаться, что она самозванка. Ее трясло, она не ощущала собственного веса то ли от возбуждения, то ли от нервной встряски, непонятно. Одежда липла к телу – такая жалкая, такая дешевая. Все в ней было здесь неуместным. Она была здесь не в своей стихии. Она не из шустрых девиц, не умеет цепляться за возможности… Кэтрин прикусила губу и прекратила самобичевание.

      – Мисс Мейсон? – внезапно решилась спросить она, когда катила кресло по темному коридору к красноватому отсвету далекого холла. – А ребенок – это кто?

      Эдит некоторое время молчала, будто не расслышала.

      – Ребенок?

      – Да. Возле окна. Я кого-то видела, прежде чем войти в дом.

      – Что? – огромная напудренная голова повернулась. – Никакого ребенка нет, – добавила Эдит, словно Кэтрин сказала что-то донельзя глупое человеку пожилому и раздражительному, что, собственно, вполне могло быть именно так. Особенно если у окна была Эдит. «Но это же невозможно».

      – Кажется, этот кто-то карабкался…

      – Карабкался? Да о чем вы? Здесь только я. И Мод. И, как вы можете убедиться… – она разжала хрупкие, обтянутые перчатками ладони, словно указывая на кресло-каталку.

      – А в комнате…

      – О чем вы говорите? В какой комнате?

      Они добрались до холла.

      – В комнате со «Славой». Там был шум. Звук. И я подумала…

      – Птица? У нас птицы во всех дымоходах. Никак их выгнать не можем. – Эдит подняла свой маленький колокольчик и принялась им слабенько трясти.

      Кэтрин наклонилась, желая помочь ей.

      – Оставьте!

      Где-то в глубине Красного Дома открылась дверь, и Кэтрин узнала шарканье старых, усталых ног Мод.

      После того как Мод пристроила Эдит с ее креслом в лифт, что сопровождалось множеством замечаний