Колыбель Колдуньи. Лариса Владимировна Черногорец

так вот – иди себе с богом и помирись с соседками, уж больно они на тебя серчают. Анисим!

      Анисим вошел, слегка прихрамывая:

      – Чего изволите-с?

      – Отведи её к выходу и скажи там, что вины я за ней не нашел. Кто её обидит – будет дело лично со мной иметь.

      Лицо девушки вытянулось от удивления:

      – И не проверите, барин? Вдруг я лгу!

      –Бог с тобой, иди с миром, и сама помирись с соседями.

      Девушка выскользнула из комнаты вслед за Анисимом, который вернулся спустя несколько минут с опасной бритвой, помазком и ушатом горячей воды. Он переминался с ноги на ногу, ему явно хотелось мне что-то рассказать. Я уселся на табурет и подставил лицо Анисиму. Невероятное ощущение от горячего мокрого полотенца, мыльной пены на лице и прикосновения бритвы. Анисим умело орудовал этим инструментом. Никакого сравнения с привычным лазерным станком, бритье которым уничтожало всю растительность на лице минимум на неделю. Это было таинство, я испытывал то, что испытывали все мужчины три столетия назад. Это было волшебно. Я в мыслях благодарил Альку, – как замечательно, что она заставила меня подписаться на эту авантюру. Сколько новых ощущений. Головная боль и дурнота потихоньку отступали. Анисим, подмигнув, проскрипел:

      – Извольте-с за мной, батюшка, Данила Лексеич.

      – Куда это?

      – Дык, это, на процедуры. Разнагишайтесь!

      – Чего?

      – Разнагишайтесь, барин! Моциону делать будем.

      Судя по всему, это был мой обычный обряд и я, не став спорить, сбросил с себя одежду и поплелся за Анисимом. Он вывел меня в маленький дворик и дернул за веревку у двери. Ледяной душ окатил меня с головы до ног– над дверью был привязан ушат холодной воды. Казалось, что ее был целый океан. Я задохнулся от возмущения:

      – Да ты что…

      – Вот, Данила Лексеич, теперича вы точно будете в чувствах, а то…ну куда это годится. Глядишь и вспомните все.

      Я действительно чувствовал себя все лучше. Голова посветлела, и я мог воспринимать окружающее в другом свете.

      Я огляделся: мне смутно помнилось, что, когда мы отправлялись, была зима, после глобального потепления зиму зимой в Дивнодаре было сложно назвать, однако все ж на градуснике было 10 градусов тепла, и это была нормальная для января температура. Здесь была весна – по крайней мере, воздух был прогрет и просто напоен различными незнакомыми мне запахами. Благодаря цветочным духам жены, я немного ориентировался в их названиях. Теперь я мог различить сирень и акацию, ненасыщенный жасминовый цвет. Теплое дуновение ветерка освежало и все новые и новые запахи появлялись в воздухе. Вот появился дым из трубы, а немного позже, в воздухе стали витать ароматы съестного. Картошка! Любимая мною с детства жареная картошка. Но как-то по-особенному, совсем другой запах. Вот, кажется потянуло еще чем-то, не иначе мясным. Я закрыл глаза – солнышко ласково согревало мое тело. Я готов был так стоять целую вечность. Из-за дощатого забора послышался сдавленный смешок, визг и удаляющийся топот, затем, вдалеке девичий смех, – мягко сказать смех – гогот!

      – Срамницы! –