Доченька. Там, на неведомых дорожках. Наташа Шторм

Люба загородила глаза огромной ручищей от солнца и призывно замахала мне.

      – А ты ранняя пташка. Геть сюды!

      – Сюды, сюды! ― бодро прокричал Егорыч, вынырнув возле статной жены.

      Любава отвесила благоверному смачную оплеуху, так, для профилактики, и погрузилась в речку с головой.

      Я подошла к кромке воды вплотную и сунула туда палец. Судорога тут же свела ногу в куриную лапку. Я понимала, что температура была плюсовой, иначе Н2О неминуемо превратилась в лёд, но этого плюса катастрофически не хватало для моего полного комфортного погружения.

      – Чаво, городская? ― парни приостановили водные процедуры и уставились на меня во все глаза. ― Водицы испужалась?

      – А ну, братки, помоем девку!

      Я и глазом не успела моргнуть, как несколько пар рук подхватили меня в полной амуниции, раскачали и метнули прямо в центр водоёма. Ледяная водица сковала тело, дыхание в груди перехватило, я пыталась барахтаться, глотая кучу бактерий, обитавших в местной речке, пока рядом не возникла Любава. Поймав меня за шиворот, она тряхнула щуплое тельце и помогла ему занять вертикальное положение.

      – Не верещи так, Марья. Куры нестись перестанут. Чаво панику развела? Тут даже тебе по пояс будя.

      Протерев глаза, я обнаружила, что речка не отличалась глубиной. Значит, топить парни меня не собирались. Решили пневмонией заразить. Гады!

      Гады не ожидали, что я так расстроюсь. Виновато улыбаясь, они вытащили меня на берег и даже предложили донести до избы. От подобной услуги я отказалась, но злобу затаила. Вот освоюсь тут, найду их слабое звено и подшучу так, что мало не покажется.

      Развесив на бельевой верёвке во дворе промокший прикид, задумалась. Сидеть в четырёх стенах не хотелось, но и расхаживать в махровом халате по деревне тут сочли бы некомильфо. Брючки у меня были одни (большую часть чемодана занимал комп и коллекция рабочих дисков). Значит, придётся отсиживаться во дворе, пока они не высохнут.

      – Эй, Марья! Так тебя кличут?

      – Муму. ― Пробухтела я и выглянула за плетёную изгородь. Один из Герасимов мялся у калитки. ― Чаво тебе, ирод? ― если народ тебя не понимает, значит, ты не владеешь местным диалектом. Кажется, я владела.

      Герасим обиделся.

      – Я не ирод. Я Иван. Ваня, значит.

      – Поняла с первого раза. Чаво припёрся?

      Парень почесал заросший затылок.

      – Мать прислала. Сказала, в таких штанах срамота одна ходить. Точно там у тебя подгузник полный, ну, между ног. ― Он покраснел. ― Платье тебе прислала, да фартук в огороде управляться.

      Снова обман слуха? На всякий случай взглянула в сторону вытянутого на запад пальца. Огород Славкиной бабки начинался у избы и заканчивался где-то за горизонтом.

      – Я в огород? Ты очумел, миленький?

      Ваня выкатил глаза.

      – Так как же? Все бабы у нас с огородом управляются. Бабка Варвара насажала всего, да померла. Мать тут вкалывала, думала, Славка явится, урожай соберёт.

      – Вот и собери себе.

      Иван