Фанатки. Юлия Монакова

поклоне Лёля пихнула Жеку в бок, напоминая, что нужно подарить Белецкому цветы. Жека опомнилась, подхватила подругу под локоть, и они обе стали пробираться к сцене. Жека очень нервничала, что им не удастся протиснуться сквозь кордон восторженно-благодарных зрителей с букетами, но, к счастью, публика была воспитанная и соблюдала очерёдность: вручив свои цветы, люди послушно уступали место следующим поклонникам.

      Белецкий заметил Лёлю издали, и лицо его осветилось приветливой улыбкой. Жека даже приревновала: она бы много отдала за то, чтобы получить от него такой же радостный и добрый, узнавающий, взгляд…

      А дальше Белецкий сделал то, что и вовсе покорило её сердце – принимая букет от Лёли, он легко перехватил её руку и галантно приложился к ладони девушки губами. Лёля была единственной из зрительниц, кому он поцеловал руку! Жека готова была в этом поклясться!

      – Не надо меня сегодня ждать! – вполголоса сказал Белецкий, наклонившись к Лёле со сцены и глядя на неё извиняющимися глазами. – У нас сейчас разбор полётов будет, могу сильно задержаться…

      Но Лёля только протестующе замотала головой, давая понять, что всё равно дождётся – очевидно, это уже была их сложившаяся маленькая традиция.

      Всё это время Жека стояла не шелохнувшись и, продолжая поддерживать Лёлю под локоток, тупо пялилась на артиста. Боже, как же он был прекрасен… Наконец, заметив этот восторженный взгляд, Белецкий скользнул вопросительным взором по её букету и лукаво улыбнулся. Опомнившись, Жека сообразила, что так и не вручила ему цветы от себя лично, и тут же неловко ткнула их в сторону сцены. От смущения она не видела его лица в тот момент, только почувствовала, что он взял букет, а затем услышала негромкое «спасибо».

      Всё это заняло не более тридцати секунд. А затем, ещё раз одарив Лёлю (и Жеку с ней за компанию) благодарной улыбкой, Белецкий двинулся к дальнему краю сцены, где томились в ожидании другие зрители со своими букетами.

      На Жеку напал какой-то ступор. Пока они с Лёлей шли к гардеробу, получали верхнюю одежду, выходили на улицу через главный вход и, обойдя театр слева, ныряли под арку – к служебному, она не проронила ни слова.

      Возле служебки их уже поджидала Лёлина мама.

      – Ну, как всё прошло? – кинулась она к девушкам. – Как вам спектакль?

      Но даже Лёля с её не совсем внятной речью сейчас была куда более многословным и интересным собеседником, чем Жека – та же просто молчала, продолжая глупо улыбаться.

      Затем они ждали Белецкого. Ждали долго, около часа, стараясь не обращать внимания на мороз. То, что артист задерживался, было им даже на руку – толпа поклонниц возле служебки сначала заметно поредела, а потом и вовсе рассеялась. Очевидно, девушки решили, что Белецкий вместе с другими артистами уже давным-давно под шумок покинул театр и уехал домой…

      Жека готова была ждать хоть до самого утра. Ей было совершенно плевать на то, что ноги, щёки и уши у неё натурально заледенели. Она намерена была дождаться, чего бы