Пропасть, чтобы вернуться. Диана Башкирева

светлым волосам. А ее губы…. Черт, да что эта девчонка сделала со мной? И что мне теперь делать? О Николь остались только воспоминания, и больше ничего. Никто не знает, где она и, что с ней. Ладно, разберусь.

      Нужно просто не сдаваться, и найти Николь. Она исчезла. Как же трудно принять то, что светлая девчонка могла вот так погибнуть. А может, она все еще жива? Почему она не отбивалась? Казалось, что она просто хочет погибнуть, умереть. Но почему? В дверь постучались, и со скрипом отворилась, на пороге комнаты появился отец.

      – Нам нужно поговорить, Линиэль.

      – Оставь меня отец.

      – Не одному тебе тяжело принять то, что Николь погибла. Но ее не нашли, и у нас должна оставаться надежда на то, что она жива. – Произнес отец.

      Он был в чем-то прав.

      – Возможно отец. – Согласился я.

      – Линиэль нужно продолжать жить дальше, – садясь напротив меня, сказал отец. – Раньше, когда она была… тут, то ты кроме Лауры не видел никого; даже не замечал того, что Николь истинно тебя любит. А когда произошла… трагедия, то ты…

      – Отец.

      – Я не договорил, Линиэль.

      – Отец я не знал того, что ты мне говоришь. – Произнес я.

      – Николь так же не говорила тебе о чувствах, как ты не говорил Лауре. – Сказал отец.

      – Лауре так же переживает из-за гибели Этьена, она его любила искренне. И я это понял, но уберечь и объяснить это Николь, я не успел. Я всего лишь на несколько минут опоздал. Если бы я раньше понял ее чувства, понял, что Лаура любит Этьена, то сейчас бы Николь была жива. Три года прошло. Три чертовых года!

      Я поднялся и вышел из комнаты. Это не выносимо, знать, что она может не вернуться.***

      – Вы поговорили с ним? – спросила Авиа Эсае*анну.

      – Поговорил, но он ни разу не дал мне договорить, как всегда. – Протянуто сказал Денниэль, садясь в кресло.

      – Ему тяжело.

      – Но уже три года прошло.

      – Вы не понимаете, как это, когда понимаешь, что любишь – а твоя любовь у тебя на глазах, погибает, а ты ничего не можешь сделать.

      – Это я хорошо понимаю, Авиа. – Сказал мужчина. – И понимаю его, но у него есть надежда на то, что она жива. Но я бы не стал надеяться на то, что она все еще жива.

      – Он должен верить, хоть во что-то, это дает ему надежду на лучшее.

      – Я уверена, что она жива Денниэль, она должна быть жива.

      – Почему ты так уверена?

      – Потому что ее не было на месте падения, и крови тоже не было. – Сказала Авиа. – Значит, она жива. Она выжила. Почему ты ему об этом не расскажешь? Почему не можешь в это поверить?

      – Он винит себя в том, что не успел спасти Николь. – Тихо произнес Денниэль.

      – Он не должен себя в этом винить. Если он будет себя винить, то ему будет только хуже.

      – Авиа, ты говоришь все правильно, но…

      – Денниэль, она сама выбрала свою судьбу, но если судьба решила, что она должна жить; то так и должно быть, она жива.