Потустороннее. Мистические рассказы. Елена Гвозденко

Поговаривали, что в подвале члены этого общества устраивали какие-то обряды, спиритические сеансы. И вот во время одного из них что-то пошло не так. Испуганные мистики спешно покинули графский дом. А сам Михаил Юрьевич заперся в кабинете, что-то писал, потом отправил запечатанный конверт с нарочным. Позвал своего сына, пятнадцатилетнего Алексея Михайловича, говорил с ним при закрытых дверях. Слуги вспоминали, что юноша вышел весь в слезах. К обеду Михаил Юрьевич умер от удушья. За короткое время все шесть гостей графа, участвовавших в злополучном сеансе, умерли загадочной смертью. Город перемалывал слухи. Но тут случилась война, а за ней революция. На долю потомков тех несчастных выпали другие испытания.

      – Ну и какое отношение события столетней давности имеют к дням сегодняшним? – не выдержал губернатор.

      – Помните про отправленное письмо графа Виноградова? В том письме было тайное послание мира мертвых. А еще там была приписка от самого графа. Он писал, что за необдуманный поступок нужна жертва, поэтому все, кто был с ним, он сам должны умереть. Но это еще не все. Тайную запись можно уничтожить, но не раньше, чем через сто лет. И цена избавления – семь жизней потомков неосмотрительных дворян. А жертвенный молох придет в движение, когда бумага окажется в комнате, куда вызвали демонов.

      – Мистика…

      – Вы правы, Арсений Сергеевич, мистика. Мой друг, Виноградов Павел Петрович, давно уехал из этого города. Всю жизнь проработал инженером, а на пенсии решил заняться своей родословной. Он и раскопал эту историю. Мы переписывались. Он писал, что в последнее время не может избавиться от необъяснимой тревоги. Недавно я вернулся с его похорон. Да-да, он умер в пятницу.

      – А мы думали, что никто не умер.

      – Зря так думали, все семь жертв принесены.

      – А бумага?

      – Ее больше нет, я уничтожил ее.

      – Он, действительно, сжег какой-то листок. Мы хотели отнять, но не успели, – подтвердил охранник.

      – Кровавую столетнюю глупость надо было предать огню.

      – Вы правы… Помни о смерти…

      – Memento mori.

      Вещие сны

      Помнится, на какой-то вечеринке меня спросили – верю ли я в вещие сны. Вопрос меня позабавил. Скажите, а вы верите, ну например, в алфавит? Еще в детстве я понял, что вокруг нас множество подсказок, зашифрованных и явных, множество указателей. Надо лишь внимательно вглядеться в то, что нас окружает. Сновидения очень часто напоминают некий текст-подсказку, только написан он частью знакомым алфавитом, но другая его часть – это инопись. Именно трактовка очень часто приводит нас к сомнениям. Представьте некий рассказ, в котором все подлежащие прорисованы иероглифами. Вы читаете текст, опуская подлежащие. Часть рассказа легка для понимания из контекста, но встречаются места, где трактовка может быть совершенно произвольной. Именно так мы часто и трактуем наши сны, опираясь на всевозможные сонники, забывая о главном подсказчике, что живет внутри каждого из нас.

      В первый