Фимаитина. Марк Львовский

дети будут показывать пальцем – сионист…

      – А ты представляешь себе, как можно жить без ребёнка? Фима, мы будем растить ребёнка в Израиле! И не смей мне перечить!

      Он не ответил, но с ужасом поднял на Тину глаза.

      – А если я болен, то ребёнок родится от сумасшедшего отца?

      – Ты никакой не сумасшедший, ты устал от «отказа», ты сломался, но это восстановимо, и Эдик нам поможет.

      – А вдруг в момент зачатия я был уже болен?

      – Зачатие, скорей всего, случилось перед самым вашим выходом на демонстрацию… Ты был мрачен, не очень хотел идти, но был совершенно нормален и приставал ко мне, как одержимый…

      – Секс и сумасшествие всегда бродят рядом.

      Тина подошла к Фиме, уселась ему на колени, обняла за шею, и они застыли…

      …Один из известнейших врачей «отказа» Эдик, – интересно, что многие, получившие от него помощь, не знали ни фамилии его, ни отчества, ни возраста, – великолепный психиатр, редкий умница с лукавым взглядом, проникновенным голосом, широким, кажущимся добродушным, круглым лицом, мягкими движениями, да и сам весь небольшой, округлый и мягкий, внимательно выслушал Фимин рассказ о посадке в тюрьму и том ужасе, и истерике, охватившими его, когда он остался один в камере; потом он рассказал о истерзавшей его душевной боли при виде издевательств милиции над Аней Гулько, боли, не отпускавшей несколько дней; потом об уличной «схватке» и «победе» над «гебешником», потом, немного стесняясь, об отказе одного из великих «отказников» дать ему на подпись письмо, и, наконец, о приходе лейтенанта…

      – Надеюсь, ты ничего не выдумываешь?

      – Эдик, зачем мне выдумывать?

      – Не оправдывайся. Я говорю «выдумываешь» не в смысле сознательного вранья мне, а в смысле обрастания произошедших событий, в силу их необычности, деталями, рождёнными больше твоей фантазией, чем реальностью. Ты, например, зациклен на своём временном одиночестве в камере, на старой полевой сумке лейтенанта, на изменениях в его внешности. Но меня больше интересует, стучался он в дверь или звонил?

      – Ни то, ни другое…

      – Другими словами, ты вдруг увидел его в квартире.

      – Именно так.

      – Бывало с тобой такое раньше?

      – Нет… Нет, точно не бывало!

      – Тина, и ты ничего такого за ним не замечала?

      – Мой муж часто бывает задумчив, его трудно вывести из этого состояния, ему свойственны спонтанность и непродуманность в некоторых решениях… Фима, только, пожалуйста, не остри, что одним из таких решений была женитьба на мне. Эдик, он был нормальным мужиком!

      – Почему был?! Ну, посетили нашего Фиму бредовые галлюцинации. По-научному – реактивно обусловленные, бредоподобные фантазии у личности с особой типологией.

      – А что это такое? – опасливо спросил Фима

      – Это термин из науки, называемой характерологией.

      – И кто же исследовал мой характер?

      – А его и не надо исследовать! Стихи пишешь? Пишешь! Я об этом осведомлён.

      – Но, замечу, плохие.

      – Да разве дело в качестве стихов? Дело в самом процессе