Преображённый лиходей. Александр Николаевич Лекомцев

две старые табуретки и шатающийся стул. Имелась, правда, ещё и лавка.

      Одним словом, почти ничего, если не считать ещё допотопного показывающего телевизионного устройства, проще говоря, телевизора, который стоял, где-то, в самом углу горницы. Гиров и Платонов сели на лавку без приглашения. Старик занял одну из табуреток.

      – Чем обязан? – пролепетал он. – Имейте в виду, что вашу машину уже заметили строгие и принципиальные люди. Прямо сейчас.

      – Не слишком богато живёте, Виктор Агафонович, – не обращая внимания на его угрозы, сказал Платонов. – Вся жизнь на партийной и, как бы, на государственной работе, а в доме ничего нет. Да и самого дома, считай, тоже. Как же так, уважаемый? Что за несправедливость? Почему такое происходит?

      – Это не главное, – глаза старика лукаво заблестели, – зато я знавал самого Бо…

      – И помогали ему воровать и таким, как он, обирать страну и её народ? Лично и вы грабили честных и порядочных людей! Снимали с нищих последние рубашки! Кроме незаконной олигархии, старались ещё и чиновники, процветающие на поборах. Да и, практически, на убийствах, как вы говорите, простых людей. Так? – Перебил Гиров двуглавого старика. – Конечно же, быть у воды и не замочиться – сложно для таких, как вы.

      – Не надо! – Возмутился Виктор Агафонович. – Я вступил в Партию Справедливости не по лотерейному билету. Я в ней почти с детских лет, и для меня существует в мире все две национальности: русский и нерусский. Я патриот своей страны!

      – Если бы это было так, – сказал Платонов, – то ваша правящая и коррумпированная орава не уничтожала бы сотни тысяч людей самых разных национальностей и, главным образом, русских. Ты – полный отстой! Ты – протухающий мусор на кухне у нерасторопной хозяйки! Его надо вовремя выносить на… помойку.

      Конечно, Платонову было, что ещё сказать двуглавому старику, изображающего из себя нищего и обиженного. Но Родион не стал вступать в дискуссии, в никчемную полемику с великим грешником и государственным преступником, обласканным сворой внутренних интервентов и оккупантов, объявивших себя государством. И не только таковым, но владельцами всего того, что принадлежит российскому народу.

      Когда Родион был ещё маленьким мальчиком, смотрители из Партии Справедливости ворвались в дом, где он жил со своими родителями, и убили его отца, мать и двух его старших сестёр. Палачи лишили жизни ни в чём не повинных людей только потому, что на них в специальные органы написали донос добрые и всегда улыбчивые соседи.

      В клеветнической бумаге было указано, что мать, отец и сёстры Родиона читали запрещённую художественную литературу, что-то очень глупое, наивное и бездарное о… справедливости. Да когда же им было что-то читать? Задача перед всеми стояла только одна – только выжить, заработать немного денег на самую дешёвую еду. Об одежде речи не было. В России для «простых» людей не имелось почти никакой работы. Только временная подёнщина за мелкие монеты.

      Не одни они пострадали в те давние годы. Причём, ни за что, а по доносам,