Лес за пределами мира. Уильям Моррис

оставался неподвижным некоторое время, а затем проговорил, задыхаясь:

      – Я сказал тебе слишком много, и… Если бы только моя госпожа услышала меня… Теперь я должен идти.

      Затем он достал из своей котомки ещё два хлеба, протянул их Уолтеру, повернулся и ушёл; иногда он шёл прямо, так, как Уолтер видел его на набережной Лэнгдона; иногда подпрыгивал и словно бы катился, как мячик, которым играет мальчишка; иногда становился на четвереньки, подобно дикому зверю; и звуки, издаваемые им, напоминали то рёв, то плач.

      Он уже скрылся из виду, но Уолтер ещё некоторое время продолжал сидеть, пораженный ужасом и отвращением, не в силах пошевельнуться. Затем, несколько придя в себя, он осмотрел свое оружие и убрал в котомку хлеб.

      Затем он поднялся и продолжил свой путь, теряясь в догадках, кто следующим встретится ему на дороге. Иногда ему казалось, что такая встреча была бы хуже смерти, если все обитатели этой земли такие же, как этот карлик; и если это так, то ему предоставлялся выбор: либо убивать, либо самому быть убитым.

      Глава X: Вторая встреча Уолтера в неведомой стране; прекрасная незнакомка

      Но, стоило ему двинуться дальше по приветливой, прекрасной земле, ярко освещенной солнечными лучами, отдохнувшим, утолившим чувство голода, страх покинул его, и он шел в приподнятом настроении, и ничего плохого не приключилось с ним до наступления ночи, когда он расположился под огромным развесистым дубом, положил рядом с собой обнаженный меч и спокойно уснул, а когда проснулся, солнце стояло уже высоко.

      Он поднялся и продолжил свой путь, и земля казалась ему ещё прекраснее, чем вчера, если это только было возможно; цветов встречалось все больше и больше, а дубы и каштаны становились все выше и кряжистей. Множество оленей попадалось ему, и он с легкостью мог бы добыть одного; но он не трогал их, потому что у него был хлеб, и ещё потому, что он не хотел разводить огонь. Может быть, думал он, такой его поступок будет плохой платой за оказанное ему гостеприимство; ведь даже страшный карлик был учтив по отношению к нему, не причинил никакого вреда, но даже оказал помощь. Однако встречи со слугами или рабами, о которых говорил ему карлик, он все-таки немного опасался.

      После этого он шёл ещё некоторое время, и когда солнце поднялось к зениту, он приметил неподалеку впереди серый камень, посреди лужайки, окружённой могучими дубами; он свернул и направился к нему, ибо в этой прекрасной земле ему до сих пор не попадалось подобных камней, и, подойдя, он увидел фонтанчик, бьющий из-под каменной глыбы, и бежавший дальше небольшим ручейком. А когда он подошел ближе к камню, фонтанчику и ручейку, то – о, чудо! – увидел дитя Адама, сидящее рядом с фонтанчиком в тени. Приблизившись ещё немного, он разглядел, что это женщина, одетая в платье, цветом своим напоминавшее окружающую её пышную зелень. Она играла с водяными струями, погружая в них свои белоснежные руки, закатав рукава до плеч. Ее сапожки черной кожи лежали на траве рядом, её ноги по щиколотку были погружены в ручей.

      Наверное, среди брызг и шума воды она не слышала его приближения, так что