Неубиваемая. Александра Евгеньевна Мойзых

или денег. Теперь это все позади, и моя душа спокойно летит к намеченной цели.

      В моей голове пусто. В моей душе ничего, кроме счастья. Наконец мы с тобой наедине, море. Все первозданно и просто. Все, что меня волнует сейчас – это сводки погоды. Бриз разметал облака небрежными перьями-мазками, будто выпотрошил подушку.

      Пока самый необузданный океан на Земле добр ко мне. Я слушаю болтовню большелобых продельфинов, много сплю, мой график – 4 часа сплю, два – бодрствую. Я стала частью океана. Его рассветы и закаты, ночное небо – это мои соседи и мои боги. Я одна в океане. Иногда я вижу и другие яхты, и большие торговые суда, но мы проходим мимо друг друга, как люди в метро.

      Одна вещь меня тревожит. Странный звук, похожий на свист, идущий с правого борта в районе штагов. Проверила вант-путенсы – все целы.

      8 декабря. Облака – ребра на рентгеновском снимке. Ветер СВ, 5 узлов.

      Лодка идет стабильно, нос почти не сходит с волны. Она даже лучше, чем я ожидала. Прекрасно держит курс на бакштаге. А бакштаг дует и дует. Иногда я выставляю геннакер на бабочку, когда задувает с востока, или беру южнее градусов на 15-20. Простая, рутинная работа, которая за три дня уже порядком надоела. За кормой – кильватерная волна высотой почти фут, если на глаз. В среднем у меня получается проходить по 150 миль в сутки, так что пока все по графику.

      Океан пахнет только на берегу. Рыбой, водорослями. В открытом море я чувствую только запахи лодки. Нагретый на солнце тик палубы, утренний кофе, вечерний ром и цитрусы. Из каюты еще не выветрился запах нового стеклопластика и запах костра, источаемый моим бывалым спальным мешком. Все в лодке напоминает мне о земле.

      Посторонний звук продолжает преследовать меня. Самое жуткое – я не уверена, что этот звук существует в реальности. Помню, когда мы переехали из квартиры в дом, я еще долгое время продолжала слышать голоса соседей и бормотание их телевизора, хотя дом стоял в середине участка, а наши новые соседи только строились, и то по выходным.

      В океане по ночам я слышу голоса детей. Скрипнет снасть, вскрикнет птица – я в полусне уже готова бежать к кроватке. И знаете, я с радостью сплю дальше, потому что не надо никуда бежать и никого качать. Наоборот, меня качает моя колыбель-лодка. Вернее, это океан качает мою колыбель. И в этой колыбели я не одна. Как человек, неспособный переносить одиночество, я впадаю в грех анимизма, наделяя человеческими чертами матчасть. Например, я разговариваю с новой генуей (она у меня Геша), как с членом своей команды. Ругаю ее, когда она недостаточно раскрывает пузо, хотя все дело не в идеальном полотне, а в неправильных настройках, которые я выставляю в условиях недостаточного опыта. Вообще я отношусь к ней подозрительно, как к любому новичку. Проверяю узлы на шкотах, мне все время кажется, что я забыла их завязать, гоняю туда-сюда погоны. А она удивленно смотрит на меня глазками колдунчиков: «объясни мне, что ты хочешь, я все сделаю». Ах, если бы я знала, чего хочу!

      Проверенный «Ролексом» грот никаких подозрений не вызывает, хотя он кое-где и растянут. Наверное, потому что прощает мои ошибки. Геннакер тоже. Хотя мне кажется, что Гена сильно нагружает новую