Встреча. Сергей Иванович Титов

. Быстро умылся, свернул постель, оглядел библиотеку, служившую мне пристанищем на этом далеком заводе и, схватив сумку, поспешил к гаражу, на ходу набрасывая куртку. Хмурый водитель плеснул в грязную алюминиевую кружку горячего чая, что-то буркнул под нос и вышел с паяльной лампой на улицу.

      В гараже было тепло, пахло соляркой и ветошью. Не спеша пил обжигающий чай с сушками, прикидывая в голове: за сколько часов доберусь до города. Городом называли Пермь, областной – тогда еще– центр. Сюда доехал за четыре с лишним часа по раздолбанной, мокрой, скользкой от грязи дороге на пригородном автобусе. Героические местные жители не обращали никакого внимания на ее состояние, только крепче держались на поворотах и ухабинах, нелепо подпрыгивая и дергаясь. Веселый молодой шофер то и дело еле успевал – с шутками и прибаутками – предупреждать об очередной яме или кочке. Как доехал – лучше не вспоминать!

      За эти три дня подморозило и выпал снег. Настоящая зима. Обратная дорога вызывала уже не просто трепет, а животный страх. Сам водитель, но: одно дело на джипе по снежной целине и, совсем другое, на ПАЗике по гололеду, припорошенному выпавшим ночным снегом. Не смотря на горячий чай, внутри все похолодело от одной мысли об обратном пути: а вдруг?

      Почти месяц в поездках: самолеты, поезда, автобусы, такси. Москва, Подольск, Гжель, Киев, Первомайск, Пермь. Завтра домой! В Новосибирск. Столько сделано, стольких новых людей повстречал, умудрился купить новые пресс-формы по сходной цене, добыл чертежи единственного механического пресса, технологию обжига электрофарфора – да мне цены нет! – и вдруг бесценный такой герой подохнет в очередном ДТП с разбившимся на трассе автобусом…

      Так и представил, как диктор печальным голосом сообщает:

      – Сегодня на трассе Чермоз – Пермь в условиях небывалого гололеда произошло страшное ДТП. В катастрофе погиб знаменитый командировочный. Это невосполнимая утрата для нашей страны и всего человечества! Ушел величайший профессионал во всех областях и т.д. Траурная музыка, гвоздики, скорбные лица поклонниц. «Чермоз» – ну и название! Только не здесь. Нет, не хочу! Диктор утомленно и торжественно продолжает:

      – Он тоже не хотел, но злой рок распорядился иначе… Мы никогда не забудем, …будем…

      – Заснул, Серега?! – я подскочил и чуть не свалился со старого автобусного сиденья, троном возвышавшемся над верстаком, – Поехали!

      Еще темно. От гаража до автостанции ехать минут десять. Поселок еще спал, дым от печных труб – вертикально вверх. «Деревня Быковка, не иначе» – подумал я. Как у Астафьева.

      А ведь где-то в этих краях он жил в 60е в маленьком деревянном домишке. Жил натужно, небогато: «Сижу я в деревушке Быковке, на Урале, посредине России, в избушке, занесенной до застрехи, смотрю на дома с дымом.

      Безлюдье-то какое!»

      «…брошенная, от электричества «отцепленная», все блага цивилизации утратившая деревушка Быковка, стоявшая на одноименной речке, окружена была вырубками и несколькими совхозными полями, в речке велся и хорошо клевал хариус, по большой воде заходила в речку и другая мелкая рыба…»

      Собрание сочинений в 11томов, купленное в Красноярске в 2000м году, перечитал несколько раз. Многие герои произведений писателя стали даже

      какими-то родными, что ли. Вдоль и поперек исколесив всю страну, то здесь,

      то там находил у встречавшихся мне людей знакомые черты и повадки земляков Виктора Петровича, с такой теплотой и искренностью описанных им, когда жил он на Урале и позже – на Енисее.

      Автостанцией оказался старый 2х этажный дом с большой комнатой внизу, печкой, окошком кассы и скамейками для пассажиров. Народу было мало. Все смотрели на меня, как на чужестранца, по воле судьбы оказавшегося в этом богом забытом захолустье.