Горячее молоко. Дебора Леви

к раковине, Гомес наполнил пластиковый стаканчик и подал моей маме.

      – А не опасно пить воду из-под крана?

      – Нет-нет.

      Я наблюдала, как мама крошечными глоточками потягивает мутную воду. Может, это и есть нормальная вода? Гомес попросил пациентку высунуть язык.

      – Вы серьезно? Зачем вам мой язык?

      – Язык является мощным визуальным индикатором общего состояния организма.

      Роза подчинилась.

      Сидя ко мне спиной, Гомес шестым чувством угадал, что я разглядываю чучело мартышки.

      – Это танзанийская верветка. Ее убила опора высоковольтной линии, а один мой пациент отвез тельце таксидермисту. После некоторых колебаний я все же принял этот сувенир, так как у верветок много общего с человеком: например, они страдают от повышенного давления и тревожных расстройств. – Он все еще сосредоточенно смотрел на мамин язык. – У этого чучела мы не видим синеватой мошонки и красного полового члена. Думаю, их удалил таксидермист. А нам остается только воображать, как этот мальчуган резвился в древесных кронах со своими братьями и сестрами. – Он легонько постукал маму по колену, и язык сам собой шмыгнул обратно в рот. – Спасибо, Роза. Вы правильно сделали, что попросили воды. Я вижу, ваш язык указывает на обезвоживание.

      – Да, мне вечно хочется пить. А София ленится перед сном поставить мне на тумбочку стакан воды.

      – Из какой части Йоркшира вы родом, миссис Папастергиадис?

      – Из Уортера. Это деревня в пяти милях к востоку от Поклингтона.

      – Из Уортера, – повторил, обнажив золотые зубы, Гомес и повернулся ко мне. – Очевидно, София-Ирина, вы бы не прочь освободить нашего маленького кастрата-примата, чтобы он попрыгал по кабинету и почитал мое собрание ранних изданий Сервантеса. Но прежде вы должны освободить саму себя. – Голубизна его глаз могла бы не хуже луча лазера пронзить даже камень. – А теперь мне необходимо побеседовать с миссис Папастергиадис и наметить курс лечения. Такие вопросы обсуждаются наедине.

      – Нет. Пусть дочь останется. – Роза постучала костяшками пальцев о подлокотник инвалидного кресла. – Я не собираюсь отказываться от своих лекарств, находясь в чужой стране. А София – единственный человек, кто знает их наперечет.

      Гомес погрозил мне пальцем.

      – Не томиться же вам два часа в вестибюле. Зачем? Вам нужно сесть в маленький автобусик, отходящий прямо от дверей моей клиники. Он доставит вас на пляж в Карбонерасе. До города каких-то двадцать минут езды.

      Похоже, Розу это возмутило, но Гомес не обращал внимания.

      – София-Ирина, предлагаю вам отправиться без промедления. Сейчас полдень, увидимся в два.

      – Мечтаю искупаться, это такое удовольствие, – сказала мама.

      – Об удовольствиях мечтать не вредно, миссис Папастергиадис.

      – Ах, если бы, – вздохнула Роза.

      – «Если бы» что? – Опустившись на колени, Гомес приложил стетоскоп к ее сердцу.

      – Если бы только у меня