Свет мой Ленка. Елена Зверева

и даже стационарные телефоны в квартирах были далеко не у всех. Недостаточная ёмкость городских телефонных станций являлось обычным делом в то время.

      Родителей дома тоже не было, и можно было спокойно и откровенно разговаривать.

      – Всё хорошо, – улыбалась Лена, в ответ на мой дежурный вопрос:

      – Как тебе в роли молодой жены?!

      – Я привыкаю! Стараюсь помогать, готовить ужин, например! Пока то, что скажут! Но вот скоро Игорь уедет в поездку… и я не знаю, как всё будет. Скорей бы тогда на работу выйти!

      И всё же, несмотря на Ленин весёлый тон, мне показалось, что её что-то мучает.

      – Колись! – сказала я, – для чего нужны подруги, если нельзя облегчить душу?!

      – Да представляешь, – сказала озабоченно Ленка, – Игорь ушёл в шесть утра, а через час ко мне зашла Людмила Фёдоровна со старой наволочкой в руках.

      – Зачем?! – тупо спросила я, – С наволочкой зачем?

      – Затем, чтобы мы с Игорем стелили её на постель, когда спать ложимся!!! Ведь стиркой белья в доме занимается она!!!

      – А нельзя тебе самой стирать ваше постельное бельё?! – спросила я.

      – Нет! – сказала Лена обиженно, – меня пока к машинке не допускают, поскольку это особо сложная техника!

      – Конечно, это тебе не телеграфный аппарат, который ты обслуживаешь!

      – И в чём трагедия?! – продолжала удивляться я, поёживаясь и примеряя на себя подобную ситуацию.

      – А как я должна сказать об этом Игорю?! – всплеснула руками Ленка, – мне сты-ы-дно!!!!

      – А ты с юмором!!! Он идёт к кровати, видит наволочку, говорит: – Что это???

      – А ты ему ласково: – А это мама дала!!! Не будем же мы её огорчать!!! И ни сантиметра ни влево, ни вправо!!!

      – Ага! – прыснула Ленка, – может, её приметать ниткой к простыне?! Или попросить ещё одну?!

      Мы уже хохотали в голос, когда раздался звук открываемой двери.

      – Здрасьте! – сказала я родителям Игоря и заторопилась уйти.

      А вечером в общежитие приехал Женька. Я в комнате была одна. Ольга уехала домой к родителям в свой городок на выходные и ещё не вернулась, а Ленка ещё не сообщила о выселении коменданту, потому никого к нам в комнату вместо неё не подселили.

      Мы совсем не спали в эту ночь. Мне шёл двадцать третий год и тело бесстыдно заявило о своих желаниях. А ещё мы много говорили: о Женькиной матери, которая рано ушла из жизни в пятьдесят четыре года; об отце, бывшем командире торпедоносного катера во время Великой Отечественной войны где-то на Балтике. Как попал потом он на Дальний восток, как воевал с японцами в августе 1945 года, как встретил и полюбил жгучую красавицу Марию Краснову, с большими, выразительными, тёмными очами, словно сошедшую с лент немого кино. Потом отец получил назначение служить на Сахалине. Пока Борис был на учениях, Маше помогала по хозяйству японка, и, через какое-то время, двухлетний старший сын Валерий залопотал на японском языке! Отец осерчал, и японку выгнал!

      Ещё про то, что у Женькиной