Шестерка – девятка. Девятка – шестерка. Антон Сергеевич Лемешев

и молча. До ушей доносился звук не очень часто проезжающих машин, разговоры прохожих.

      – Проблемы с полицией теперь, наверное, будут? – неуверенно, как будто стесняясь вдруг спросила Марина.

      – Нет. что ты… Самооборона, их двое, к тому же выпевшие, первые зацепили нас, темное время суток, они не дураки, чтобы при таком раскладе в полицию заявлять, а если заявят, им это боком вывернется, так что не переживай. Да и потом, кто из пацанов самовольно из-за такой мелочи в полицию пойдет. В общем, если что-то и будет, то не очень проблематичное.

      Договорив, Костя прижал влажные губы к чистой, белой девичьей щеке. Девушка то и дело вздрагивала то ли от холода, то ли от недавнего переживания.

      * * *

      На следующее утро юношу разбудила мать. Даже еще толком не проснувшемуся Косте показалось это странным, ведь обычно будильник разрушал его сон.

      Ну, давай, сынок, просыпайся, – в очередной раз повторила мать, немного тряся его за плечо.

      Это была женщина с прямыми, чернявыми волосам до плеч, кругловатым лицом, с большими серыми глазами и немного пухловатой фигурой. Сейчас она была одета в серую футболку, с нарисованным на нею Мики Маусам, и в спортивных, светло-зелёных с стремя белыми полосками по бокам штанах.

      – Что случилось? – медленно и лениво спросил Костя, продолжая лежать в постели.

      – К тебе Миша пришёл, сказал, чтобы разбудила.

      – А где он? —уже бодрым и прояснившемся голосам спросил парень, поднимаясь с кровати.

      – На кухне с отцом чай пьет, – ответила женщина, а после развернулась и вышла из комнаты.

      – Во блин, срочное дело, а сам чаи гоняет, – вслух, хотя не понятно зачем, возмущался Костик.

      Одевшись, парень взглянул на циферблат будильника, было пол седьмого. « Что могло произойти?», – с тревогой подумал он.

      Войдя на кухню в чёрной футболке и в таком же по цвету спортивном трико, увидел Мишу, своего одноклассника.

      Михаил был среднего роста, но ходил в тренажерный зал и из-за статного телосложения казался немного приземистым. Его все знали, как парня, любившего порядок в всем: в делах, во внешнем виде. Свои действия он делал практически безошибочно, а сам был всегда опрятным: свои коричневые волосы постоянно зачесывал назад, что подчеркивало и без того правильные, прямые и выразительные черты лица, использовал дорогой парфюм. Кожа его была очень гладкая и невероятно светлая, светлая настолько, что в глаза кидался этот сильный контраст между коричневыми волосами и чистым, светлым лбом. Сильно выделялись и губы, которые

      отличались слишком ярко-алым цветом. Взгляд его карих глаз всегда был осмысленным и покрытым некой тайной, было в нем что-то такое, чего у других не было.

      В этот раз волосы его не были зачесаны, и Костя сразу понял, что дело – дрянь, причем очень срочная дрянь.

      – Привет, – сказал Миша, взглянув на друга.

      – Здорова, – с трепетом произнес Костик.

      – Садись,