Босс, наркоз и любопытный нос. Наталья Александрова

девичью фамилию, которую Надежда Николаевна не слышала так давно, что уже начала забывать.

      – Ну… когда-то я была ею… – согласилась она, – но…

      – Я Шубин, Владимир Шубин, мы учились с тобой в ЛЭТИ.

      – Шубин? – недоверчиво прищурилась Надежда. – Помню Шубина…

      У нее была очень хорошая память на лица. И на имена-фамилии тоже. Так что сейчас перед глазами встал худенький темноволосый мальчик, волосы прямые на косой пробор, глаза чуть узковатые, как бы прищуренные… Откуда-то он был с юга… Но жил не в общежитии, а у родственников, что ли… Он проучился у них в группе всего год, а потом не сдал сессию, и его отчислили. Как-то это все прошло незаметно, не успела группа с ним подружиться.

      Надежда еще раз внимательно поглядела на своего визави. Так, глаза вроде бы похожи. Волосы теперь седоватые, и стало их ощутимо меньше. И голос, голос тот же – модуляция, слова растягивает на конце. Но все-таки как же он изменился…

      – Слушай, я бы тебя ни за что не узнала, – честно сказала Надежда, – столько лет прошло.

      – Вот те нате, конь в Сенате, – сказал он, и тут Надежда вспомнила.

      Ну, конечно, это он, Володька Шубин, это его такая странная присказка. Тогда, на первом курсе, они очень удивлялись – при чем тут конь-то? И Надежда не поленилась и выяснила в библиотеке, что римский император Калигула ввел в Сенат своего коня, как полноправного члена этого высшего органа власти. Коня звали Инцитат, он стал римским сенатором и выгодно отличался от остальных сенаторов тем, что никогда не брал взяток и не давал глупых советов.

      – Ну, точно, это ты, Шубин!

      Он улыбнулся грустно. Улыбка у него была какая-то странная – левый угол рта загибался кверху, а правый – книзу. Но вот он повернул голову, махнул рукой бармену, и Надежда окончательно уверилась – точно он, Шубин. Его жест, знакомый.

      – Вот так встреча… – протянула Надежда, – ну, как живешь? Что поделываешь?

      Что ж, подумала она, это даже неплохо, что она встретила тут старого знакомого. Будет хоть с кем словом перемолвиться. Так, за приятной беседой время быстро пройдет. Можно еще прогуляться. Тем более что Шубин сам к ней подошел, она не навязывалась.

      Бармен принес кофе и конфеты – две штуки, огромные, не то «Гулливер», не то «Красная Шапочка». Надежда, повинуясь приглашающему жесту Шубина, развернула одну, стараясь двигаться медленно, неторопливо. Конфета пахла свежим шоколадом и на вкус оказалась вполне приличной. Внутри была хрустящая вафля. Надежда вспомнила, что дала себе слово ограничить сладкое, но тут же подавила эту мысль в зародыше. В конце концов, у нее стресс – муж уехал.

      – Давно ты сюда приехал? – начала она светскую беседу, отхлебнув кофе.

      – Я… Надя, – он взглянул ей в глаза, – хорошо, что я тебя встретил. Это просто… ну, дар небес, что ли…

      И видя, что Надежда недоуменно подняла брови, Шубин заторопился:

      – Ты не подумай, что я ненормальный… но… совершенно не с кем посоветоваться. А ты, ты – женщина опытная.

      – Что