Невыдуманные истории. Игорь Владимирович Афанасьев

на остановке…

      Как я пережил этот месяц сложно описать словами, нет, меня не били, меня заставили жить по уставу, как сказал мой приятель, самое страшное в армии – не побои дедов, а жизнь 24 часа в сутки по уставу.

      А подраться

      Мы с Сашкой не разлей вода, но иногда на нас находит, и мы начинаем выяснять отношения!  В итоге мордобой до крови, у меня разбит нос, у Сашки бланш под глазом! Довольные как накостыляли друг дружке расходимся по домам, через час я у Сашки,

      – Гулять пойдешь?

      Хоккей

      Двор у нас большой, как только ляжет снег, начинаем играть в хоккей. У нас две команды – Сашка, старший брат Вадьки, на пять лет старше нас, играет один против нас троих, я стою на воротах, Вадька нападающий, Толстый полузащитник. Сашка бьет по воротам, шайба ребром мне в лоб, кровищи… Снегом затираем, вроде несильно течет, надо тайм доиграть, 2:1 в пользу Сашки. Он опять прорывается к нашим воротам, я бросаюсь на шайбу, Сашка клюшкой пытается ее пробить по воротам и тут получает палкой по спине, это мой дед, решивший, что меня уже забили до крови, встал на защиту внука. Со слов деда:

      – Вышел я во двор покурить, а там здоровый бугай пацанов избивает, моего уже до смерти забил, лежит весь в кровище… а шрам на лбу у меня на всю жизнь, как память, остался!

      Люстра

      Живем мы в старом купеческом особняке, две комнаты и прихожая. В большой комнате висит люстра, нет, не так, ЛЮСТРА!!! Эдакий монстр в три яруса из стеклянных трубочек. Мухи обожали эту люстру больше меда, забирались внутрь трубочек и там гадили.

      За очередную провинность мне вменялось мыть люстру, специальные тонкие ершики для чистки трубочек внутри и тряпка для мытья снаружи. Раз, я решил пересчитать их количество, на второй тысяче сбился со счету, твердо уверившись для себя, что их тут немерено.

      В очередной раз моя люстру я вспомнил историю про Тома Сойера, как он белил забор.  Хм, а я чем хуже?  Тут заходит Гена Толстый,

      – Гулять пойдешь? А, опять люстру моешь.

      Я разглядываю трубочку на просвет, небрежно заявляю:

      – Ну, во-первых, мыл я ее на прошлой неделе, а теперь навожу блеск, все же чешское стекло, понимать должен! Только мне мамка доверила, Ирка просила, нет, только мне можно блеск навести!

      Толстый Марка Твена не читал и потому купился,

      – Ты это, дай мне попробовать,

      – Нет, – говорю. – Если мама узнает, что не я блеск наводил, Ирке отдаст в следующий раз.

      – Да не узнает она, а мы не скажем! А я тебе стеклышко подарю, на солнце глядеть в него можно.

      Дальше все по классике жанра. Заходит Колька,

      – Гулять пойдешь? А че это Толстый люстру моет?

      Гена разглядывает трубочку на просвет,

      – Не моет, а блеск наводит, чешское стекло, понимать должен, не всякому доверят!

      – Мне не доверят?

      – Тебе!

      – Да я…

      В итоге уже вдвоем моют люстру, заходит Сашка,

      – А че это вы люстру моете?

      На него смотрят с жалостью, ибо ершиков для