Медуза. Ханна Рутер

в сторону и вываливать картошку в две разные кучки. Вёдра наполнялись достаточно быстро, поэтому приходилось постоянно таскать их туда-сюда. Отец был недоволен, он успевал выкапывать ряд, а она – пройти только треть, он втыкал лопату в землю и возвращался к ней помогать собирать картошку, приговаривая: «Что так копаешься! Смотри, как я быстро! Зачем кидаешь в ведро? Нежнее, отобьёшь, сгниёт!» Когда она жаловалась на усталость или голод, он пытался её успокоить, приговаривая, как вкусно им будет есть картошку, свою, «вкусненькую», всю зиму. Ох, знал бы он, как она ненавидела всю зиму эту картошку, как она каждый раз, видя её на тарелке, вспоминала тот жаркий день конца августа, когда у неё нереально болела спина и она не могла разогнуть её после целого дня работы. Когда под вечер поле заканчивалось, надо было бы радоваться и кричать «Ура!», как велел отец, она не могла. Она знала, что сейчас они пойдут к кучкам выкопанной картошки, начнут собирать её снова в вёдра и засыпать в пыльные холщовые мешки, затем подвязывать их, перекладывать в трактор, отвозить в гараж и только потом, поздно вечером, покрытая пылью с ног до головы, с пересохшими негнущимися пальцами рук и болью в спине, она встанет под тёплый душ в женской раздевалке на работе отца, помоется хозяйственным мылом, укутается в белое вафельное полотенце и по дороге к маминому шкафчику столкнётся с тучной белесой женщиной, работницей комбината, направляющейся голышом в душ, и в её памяти от этого дня отпечатается ещё одно неприятное воспоминание.

      На даче тем летом ей также пришлось поработать, в основном, в начале сезона, когда мама была на девятом месяце беременности и не могла поднимать тяжести. Отец заставлял её носить вёдра с чернозёмом и навозом, привезённым им на тракторе и вываленном около входа. Однажды она переносила столько вёдер, что в какой-то момент услышала треск в спине и увидела белые вспышки в глазах, на секунду ей показалось, что у неё в организме сломалось что-то очень важное. Но окрик: «Что филонишь? Неси навоз!» – вернул её к жизни.

      Глава 10

      Пирс пригревало низкое ноябрьское солнце. Точнее, пирс жарило низкое ноябрьское солнце. Она шла после часовой прогулки домой и перед последним подъёмом в горку решила зайти поздороваться с морем. Припекало так, что, закрыв глаза, можно было представить себя летом в центральной России на берегу популярного речного курорта. Она сняла солнечные очки, подтянула длинную юбку, обнажив голени солнцу, зажмурила глаза и сидела минут двадцать, запрокинув голову.

      Её отвлёк всплеск воды под ногами. В прозрачной чистой воде копошилось несколько десятков различных рыб. Маленькие упругие сардины стайками переплывали от камня к камню в поисках еды, виляя своими блестящими хвостиками, три длинные серые рыбины тыкались носами в утопленный канат, шевеля волнистыми плавниками, какие-то плоские рыбёшки парочками носились между стаями сардин, меняя направление каждые десять секунд. Несколько минут она наблюдала за подводными интригами,