Седьмая вода. Галина Валентиновна Чередий

по кухне, вслед за кульбитами собственного сердца, ища убежища от какой-то беспощадной откровенности в его глазах. – Я спросил, чего ты хочешь.

      Вот опять он это делает! Смотрит так, что не могу отвернуться, давит своим голосом так, что теряю контроль над эмоциями и мыслями, вторгается туда, куда вздумается, не обращая внимания на мои границы. А я, как раньше, в лучшем случае только и могу, что бессильно огрызаться, потому что никакая оборона с ним не работает. Арсений ее словно не видит. Запел мой телефон, который я положила на стойку поодаль, и Арсений схватил его, передавая мне, само собой не преминув глянуть на экран. По мелодии я и так знала, что звонит Кирилл. Лицо Арсения потемнело, на лбу появились глубокие складки – признаки гнева, глаза жгли насквозь, будто я самое никчемное существо на земле, а рот искривился в презрительной усмешке. Вот теперь передо мной был мой сводный брат, которого я знаю и помню. И это было как приводящий в чувство ледяной душ. Вся моя робость и его смущающее влияние на меня растаяли, как и не было, и появилась решимость.

      – Я тебе перезвоню! – сказала я Кириллу, отключилась и засунула гаджет в задний карман. – Зачем тебе это знать? – привычка защищаться, выработанная годами жизни с Арсением, оказалась сильнее времени и собственных установок. И плевать, что раньше это не работало! Сейчас-то все поменялось! – Тебя это не касается.

      Арсений швырнул нож на стол и стремительно обогнул его, оказавшись прямо передо мной. А я едва сдержалась, чтобы не броситься позорно наутек. Нет, нет, я больше не убегаю!

      – Касается, Васька, – сказал он тихо, хотя я ожидала вспышки его обычного прежде гнева, но от звучания его голоса меня пробрало до самых костей. – Ведь всегда касалось, ты и сама это знаешь.

      Я смотрела на его шею, на то, как дернулся кадык, когда он сглотнул, неожиданно остро осознавая, что если встречусь с ним взглядом, будет очень-очень плохо. Мы застыли посреди просторной кухни, в которой вдруг совершенно не осталось свободного от этого мужчины пространства. На секунду я стала той прежней Васькой, у которой никогда не было способности сопротивляться энергии, исходившей от Арсения, и что годами держалась на чистом упрямстве и старательно разжигаемых обидах. Я прекрасно понимала, что должна отступить, увеличить между нами расстояние, потому что так близко к нему мой боевой дух обращался в пшик с космической скоростью, но почему-то ничего не делала. Было отчетливое предчувствие, что, если хоть шаг сделаю назад, это разбудит в Арсении преследователя, и вот тогда он уничтожит даже эту крошечную, так нужную мне сейчас дистанцию между нами. И тогда непременно случится катастрофа, что сделает ситуацию не просто плохой, как сейчас, а фатальной. Глубоко вдохнув и призывая на помощь всю ту решимость, которую растила в себе эти годы, я подняла голову, встречаясь с ним глазами. Боже, как же я надеюсь, что он сейчас видит в моих глазах готовность дать ему раз и навсегда отпор, а не то, как мне тяжело дается такая близость к нему, к его телу и запаху.

      – Я знаю лишь, что ты всегда вторгался туда, куда тебя не приглашали! И права такого у тебя не было ни тогда,