Живи. Константин Скрипкин

заправили через час. Откуда-то подъехали один за другим несколько стареньких заправщиков, и двое рабочих в коалиции с нашими техниками, начали заполнять резервуары керосином. Пассажиров по моей просьбе даже не стали выводить в зал ожидания на время заправки, что является страшенным нарушением инструкции по авиационной безопасности (как я узнал позднее). К этому моменту я был уже на самолете, где чувствовал себя превосходно. Все благодарно и уважительно смотрели на меня, и сам я чувствовал себя героем, ни больше, ни меньше. Надо сказать, что обычное время «транзитного» пребывания чартера в Иркутском аэропорту не бывало меньше двенадцати-четырнадцати часов, мы же через четыре часа после приземления уже выруливали на взлетную полосу с полными баками.

* * *Ты мне нравишься, Китай, а как я тебе?

      От Иркутска до Тянь-Цзиня лету всего часов пять, не больше. Уже почти никто не выпивал, все были взбудоражены в предвкушении окончания перелета и начала работы.

      Мы пошли на посадку – за окошком были видны ниточки дорог с перемещающимися точечками автотранспорта. Потом стали видны дома, пешеходы, велосипедисты – и все, между прочим, иностранное.

      Сели мы с легким дребезжанием, незакрепленные дверки хлопали, что-то громко падало на пол, пассажиры сидели смирно и дисциплинированно. Когда все шасси коснулись земли, группа облегченно и радостно зааплодировала командиру. Мы вырулили на стоянку, стюардессы открыли дверь, и в салон ворвался горячий и сухой – иностранный воздух. Я принюхался и почувствовал что-то особенное. В этот момент к нам на велосипеде подъехал китаец в синей форме, остановился возле самолета и стал спокойно ждать. Потом подошли еще трое, и, наконец, подъехал трап, по которому нам поднялся представитель карантинной службы. Я встал, максимально вежливо улыбаясь, он мне кивнул, прошел через весь салон, бегло оглядывая вновь прибывших в Поднебесную, спросил по-русски, все ли здоровы, и нет ли на борту животных? Все категорически затрясли головами. Мол, все в полном порядке. Я знал, что должен был заплатить ему небольшую официальную пошлину. Деньги я благоразумно отсчитал заранее в туалете, чтобы не показывать толстую пачку, и он, получив их, задал мне вопрос в одно слово: «Фапьяр!?». Я не знал что такое «фапьяр», но на всякий случай кивнул головой, и он выписал мне квитанцию на бланке с иероглифами и поставил на нем печать с большой пятиконечной звездой.

      «Фапьяр» – это и есть квитанция. По ним я буду отчитываться в Москве. Фапьяры в Китае дают все, даже таксисты. Их нужно собирать, поскольку без документа в Москве деньги могут не возместить, а с документом – в два счета (если ты не вылез за пределы своих «прочих» расходов).

      Дальше к нам поднялись пограничники. Им я передал свой наиболее ценный документ – групповую визу. Они ее внимательно изучили, поставили какие-то штампы, строго посмотрели на меня, уточнили количество людей и ушли. Подошел аэропортовский автобус, и нас пригласили выходить. Внизу уже суетилось