Темный лес. Ходок. Александра Лисина

[14]: одна троица уехала еще до ночи, и смертоубийства не случилось, а вторая с рассветом поднялась, молча перекусила, так же молча расплатилась и уже седлала коней.

      – Скатертью дорожка, – с невыразимым облегчением пробормотал хозяин, самолично выпроваживая гостей. – Доброго пути. Всего хорошего. Чтоб с погодой, значит, вам повезло…

      «Пропадите пропадом!» – читалось в воровато бегающих глазках.

      Стрегон неуловимо поморщился.

      – Прощевайте, стало быть… Припасов в путь-дорожку вам собрали… Вот и солнышко снова светит, и птички поют, и народу никого… Езжайте себе с Богом…

      Наемник отвернулся и вывел со двора оседланного жеребца. Следом с усмешкой последовал Лакр, у которого на языке крутилась очередная острота, а нога прямо-таки чесалась врезать по оттопыренному заду усиленно кланявшегося толстяка. Последним, по давно сложившейся традиции, шел хмурый Торос, у которого по утрам, как правило, всегда было скверное настроение.

      Непонятно, каким образом в ситте уживались столь непохожие друг на друга люди: внешне развязный и ленивый ланниец с рыжими вихрами и ожидаемо скверным характером, бледноволосый полуэльф, от которого за версту разило смертельной угрозой, и вечно хмурый южанин, кажется, вообще не умеющий улыбаться. Но факт остается фактом: ситт за годы службы полностью сложился, притерся и был поразительно цельным. Несмотря на то что Лакра за его дерзкие шуточки и бесконечные подначки братьям временами хотелось подвесить на ближайшем суку, а от Тороса порой было и слова не дождаться.

      Едва ворота постоялого двора вместе с угодливым хозяином остались за спиной, Стрегон глубоко вдохнул, рассеянно оглядывая пустую улицу. Впрочем, кого тут можно встретить в такую рань? Даже петухи еще не прокашлялись. Мужики только-только продирали глаза. Стрегон уже собрался взлететь в седло, но вдруг зацепился взглядом за сидящую на соседнем плетне одинокую фигурку: вчерашний мальчишка, кажется, тоже имел привычку вставать спозаранку.

      Стрегон узнал его сразу – по густым каштановым вихрам, хрупкому даже для подростка сложению и идеальному овалу немного бледного, будто с недосыпу, лица, на котором подозрительно ярко горели голубые глаза. Необычные, слегка раскосые, поразительно чистые… Почти такие же, как у него когда-то.

      Пацан сидел на плетеном заборе, безучастно болтая ногами и рассматривая пыльные разводы на земле. Одинокий, взъерошенный, какой-то печальный. И наемник, на мгновение задержав на нем взгляд, отчего-то подумал, что вчера в таверне было столько народу, что яблоку негде упасть. Наверняка свободной комнаты мальцу не досталось – все разобрали те, кто приехал раньше и заплатил больше, чем мог себе позволить парнишка. Скорее всего, пузатый хозяин отказался даже принять припозднившегося просителя, и мальцу пришлось со вздохом тащиться снова под дождь, слушать голодное урчание в брюхе, а потом ночевать или в заброшенном амбаре, или в сарае, или… гм, под этим же самым