Не откапывай ведьм!. Константин Валерьевич Леонтьев

этих знахарок-гадалок, как бомжей в теплотрассе! Что угодно за деньги делают. Слушай! – Эдик даже подпрыгнул. – А ты помнишь Кошкина? Ну, Саломана!

      – Конечно, помню. Все продолжает из себя медиума корчить?

      – Какой медиум! Он колдуном натуральным стал! Завороты-отвороты для него семечки, любую порчу снимет, как дерьмо голубиное с пиджака! – Эдик достал записную книжку, нашел нужный номер телефона, адрес, и записал их крупными пьяными каракулями на салфетке.

      – Вот, позвони, как сможешь. Да давай прямо сейчас! Возьмем еще пузырь и рванем!

      Однако добраться до Саломана, приятелям было уже не суждено. Предварительный звонок ничего не дал – телефон колдуна не отвечал, а на углу коммунаров и текстильщиков, где Мишка и Эдик, цепляясь друг за друга, мочились на газетный киоск, их забрал наряд ППС.

      Только час спустя, откупившись от наказания за недостойное поведение, Мишка доставил Эдика домой. Там они выпили еще, и осветитель, пустив слюни, медленно, как уходящий под воду корабль, сполз на диване в горизонтальное положение. Мишка тоже уснул, сидя в кресле. Именно с него он и подкинулся в полночь, когда во сне к нему явилась Лариса с разделочным ножом в руке, и объявила, что сейчас будет кастрировать его, как Артура.

      Толком не протрезвевший, мучаемый головной болью и сушняком, Бондарь бросился ловить такси, и, хотя понимал, что уже можно не спешить, бежал домой, как уходящий от погони Буратино. То, что случилось дальше мы, и баба Вера уже знаем. Желая, чтобы завтра никогда не наступило, Бондарь улегся на диван, и провалился в черный Космос, по которому хороводом летели звезды.

      6

      Завтра все же наступило. Сначала, обезумевший от жажды Бондарь пил воду. Пил, как конь, окунув лицо в ведро, долго и жадно, но не напивался, а лишь растравлял себя. Он топнул с досады ногой, вышел из оцепенения сна, и сразу же ему сделалось тошно. Вчерашний день вспомнился четко, со всеми подробностями, включая последнюю Ларисину угрозу.

      Качаясь от слабости, Мишка поднялся и прислушался. В квартире было тихо. Бондарь подкрался к спальне, осторожно заглянул, ожидая увидеть Ларису еще спящей, но никого не обнаружил кроме раскинувшегося на покрывале в солнечном пятне Артура.

      Ободренный отсутствием жены, Бондарь попил на кухне водички, и зашел в ванну, где в ужасе застыл перед зеркалом. Щеки, нос и частично лоб покрывали глубокие царапины, а под левым глазом наливался аккуратный синяк.

      – Как на медведя ходил, – усмехнулся Бондарь. Оттянув вспухшую нижнюю губу, он увидел, что та рассечена изнутри и хранит следы зубов. Выявились и другие травмы, шишка на затылке, ссадина на локте и еще один синяк на ляжке.

      «Славно вчера ведьма позабавилась», – подумал Мишка, и от мысли, что это еще не конец, захотелось куда-нибудь смыться. Но куда?

      На кухонном столе обнаружилась лаконичная записка: «Буду к обеду. Не вздумай, хронь, уйти из дома».

      Значит, до экзекуции еще время есть. Мишка закрыл глаза, и минуты две сидел тихо, не шевелясь, почему-то ожидая, что сейчас раздастся телефонный звонок, и неизвестный, сочувствующий голос сообщит