СМЕРШ времени. «Чистильщик» из будущего. Юрий Корчевский

если из армии комиссуют? Армия и есть мой дом, моя семья.

      В начале февраля меня вызвали к подполковнику, моему старому знакомому – «Сидорову». Как я потом узнал, фамилия его была, конечно, не «Сидоров» – это был оперативный псевдоним. Настоящая фамилия подполковника была Сучков. При заброске во вражеский тыл разведчик не идет под своей настоящей фамилией. Я тоже менял фамилию на псевдоним при заброске, и даже не один раз.

      Я вошел, встал по стойке «смирно» и представился:

      – Лейтенант Колесников по вашему приказанию прибыл.

      – Садись, лейтенант. Мы не в армии, не надо так тянуться и сверлить меня глазами. Солдафонства, тем более показного, не люблю. Работа разведчика, впрочем, как и контрразведчика, – она не муштры требует, а глубокого мыслительного процесса. Если разведчику стрелять приходится – это плохо, стало быть, не додумал где-то.

      Я молчал. Меня вызвали не для комментариев. Начальство – оно поговорить любит, и чтобы аудитория была.

      – Давно я знаком с тобой, Колесников. После твоего возвращения из госпиталя не раз присматривался к тебе – не скрою.

      Подполковник походил по кабинету.

      – Вот что, лейтенант. То, что я тебе сейчас скажу, должно остаться сугубо между нами. Хотя и знаю – ты и не из говорливых. Скоро будет образовываться новая структура – отпочковываться от НКВД. О ее составе, численности и задачах пока рано тебе говорить. Я начинаю подбирать себе людей. Сам понимаешь – дело наше деликатное, секретное и не для белых перчаток. Я должен быть твердо уверен и полностью полагаться на тех, с кем буду служить и делать общее дело. Не исключено, что на первых порах трудно будет, поскольку дело новое, опыта недостаточно. Мне можно на тебя рассчитывать, или останешься в Особой группе?

      Я не раздумывая, кивнул:

      – Можно – в новом деле всегда интересно себя попробовать.

      – Девка попробовала. Я ведь тебя не в теплое место зову – на печи лежать да калачи есть.

      – А что, в Особом батальоне лучше? Меня ранило не в нашем тылу, и я не с дизентерией в госпиталь угодил.

      – Ну-ну, не кипятись. Это я так, к слову сказал. Как здоровье? На службе никто скидок на старые раны делать не станет.

      – Я и не прошу делать мне скидки.

      Сучков вновь прошелся по кабинету, остановился передо мной.

      – Ты вот что скажи мне, Колесников. Ты ведь ранен уже второй раз?

      – Так точно, в госпитале в Вязьме лежал.

      – А в личном деле справки о ранении нет. Почему?

      – Тогда ведь документы так у старшины и остались, когда я вас с «товарищем Ивановым» в немецкий тыл выводил. Сами знаете, когда во вражеский тыл идешь, документы и награды сдавать положено. А в часть свою я потом так и не вернулся. Так в госпитале же запись есть.

      – Хм, проверим. Еще два месяца преподавателем побудешь – у тебя хорошо получается. Пока это в моей власти, придержу тебя здесь. Все, лейтенант, свободен, а о нашем с тобой разговоре – никому.

      – Так