День рождения семьи. Роза Абрамовна Шорникова

достала из шкафчика бутыль домашней «сливовки» и наполнила граненные маленькие рюмки. Все молчали.

      – Тонь, ты б поздравила нас что ли? – протянул Пашка, крутя в руке рюмку с вином.

      – Правда, Тонечка, скажи что-нибуь, – в тон ему проговорила Таська.

      Тоня взяла свою рюмку и встала. Потом, смутившись за свой маленький рост, снова села на стул. Посмотрела на сестру, перевела взгляд на Павла. «А, вроде бы, и ничего, симпатичный. Может, и сладится все. Дай-то, Бог!»

      – Да, ладно, чего уж тут говорить. Живите, коль надумали. От родителей наших благословляю вас!

      – Спасибо! – в один голос отозвались молодые.

      Все выпили.

      – Ешьте, пока горячее, – Тоня принялась раскладывать по тарелкам картошку. – Знала бы, пирогов напекла. Эх, не такую свадьбу хотела Таське устроить!

      – Вкусно как! – проговорила Таська, поддевая на вилку и отправляя в рот маленький опенок. – А пирогов завтра напечем, Тихон Матвеевич придет, девчонок позовем.

      – И Ваську с Гришкой надо позвать. Дружки, как-никак.

      – Про дружков забудь! – Тоня вновь приняла строгий вид. – Какие теперь дружки? У тебя жена есть!

      – Тонечка, ну что ты? Пусть придут. Веселее будет!

      – А, как хотите. Дело ваше! Давай еще выпьем!

      – Вот это по-нашему! – оживился Пашка.

      Они выпили. Тоня поставила на стол рюмку и посмотрела на сестру. Русые волосы, выжженные жарким летним солнцем, мягкими волнами вились вокруг разрумянившегося лица. Глаза излучали бесконечную любовь и счастье!

      Тоня встала, подошла к комоду и вытащила из ящика маленькую резную шкатулочку. Открыла ее и достала колечко. Такое тоненькое, как ниточка, что казалось, вот-вот порвется. Затем подошла к Пашке.

      – На, надень жене. Так положено. Серебряное оно. В городе купила.

      Пашка неуклюжими пальцами взял кольцо, зачем-то повернул его другой стороной и надел на безымянный палец правой руки Таськи.

      – Ну вот, теперь – так! – Тоня вернулась на свое место, взяла рюмку и залпом выпила. – Ох, и горькая, зараза! – сказала она, поставив рюмку на стол. Потом подняла глаза на молодых, – горько мне. Горько!

      Пашка нежно поцеловал Таську. Напряжение немного спало. Молодость и вино сделали свое дело. Пашка рассказывал про свой детдом. Вспоминали смешные случаи из деревенской жизни. Вечер пролетел нзаметно.

      – Ну все, спать пора, – сказала Тоня, собирая со стола. – Завтра дел много.

      Таська с Пашкой смущенно переглянулись.

      – Вы здесь располагайтесь, а я в сени пойду. Потом решим, как размещаться будем. Мне, Пашка, привыкнуть к тебе еще надо. Спокойной ночи! – и она вышла из дома.

      Баба Тася

      Таисия Петровна открыла глаза. За окном было еще совсем темно. Прямо напротив окна среди ярких звезд висел молодой месяц. Желтый, сочный такой. Почему-то вспомнилась заставка к детской телевизионной передаче. Там на таком же рожке месяца раскачивался маленький полосатый тигренок. Он сидел на нем, скрестив ножки и свесив вниз длинный-длинный хвост. Смешной такой, словно хотел зацепиться