Проект Амброзия. Владимир Леонидович Шорохов

полет, как он гордился собой, что улетает к звездам. Это была его заветная мечта, и он, как и его предки, умчался не изучать вселенную, а сеять жизнь. Это было его призвание, смысл жизни.

      – Ты ведь инженер, верно?

      – Так точно.

      – Мог бы служить во внутреннем флоте, зачем тебе это?

      Он имел в виду, что ладно сотрудники отдела БИО, они все помешаны на своей работе и призвании, но зачем железячнику лезть в такую даль.

      – Тут, такое, – он аж затаил дыхание, – тут двигатели, которых больше нигде нет.

      Это точно, двигатели на их кораблях применялись только для кораблей сеятелей, для внутреннего флота они слишком мощные и ужасно дороги в обслуживании.

      – Значит тебе нравятся двигатели? – Цавалас говорил просто так, чтобы протянуть время.

      – Да. А вы знали, что они используют сжатие каризового расщепления, а когда оно достигает уровня разворота, происходит искривление пространства: что было впереди оказывается сбоку.

      Цавалас ничего не понимал в этих двигателях и уж тем более, как там они работают, для него это тайна, покрытая пылью.

      Парнишка все болтал и болтал, стараясь рассказать, как происходит расщепление, и что за этим следует, и почему вообще корабль двигается вперед.

      – А вы? Вы сеятели? – его глаза были округлены.

      На корабле была жесткая дисциплина и своего рода иерархия, где сотрудники БИО практически никогда не сталкивались с аналитиками, инженерами или пилотами. Каждый жил своей жизнью.

      – Да, мы сеятели.

      – Значит, вы создаете новую жизнь на планетах?

      – Вроде того, – спокойно ответил Цавалас, он посмотрел на бортовой циферблат, уже прошло более шести часов – и тишина.

      – Круто, значит там, – парнишка махнул рукой куда-то в сторону. Наверное, он имел в виду планету, к которой они прилетели, – вы посеете, а после будут бегать букашки.

      – До букашек еще далеко, – вставил свое слово Сорб.

      – Далеко? – удивился Хати.

      – Ага, как минимум пара миллиардов лет.

      – Что? – он был явно удивлен этой цифре.

      – Ты что, не проходил эволюцию и не изучал работу сеятелей? – спросил Собр.

      – Проходил, – немного сконфужено ответил парень.

      – Мы первый шаг в эволюции, в этом богом забытом месте. До момента, когда появятся первые зверюшки, пройдет пара миллиардов лет.

      – Так много? – он хоть и знал, но все же был очень удивлен услышать это от самих сеятелей.

      – Да, процесс сложный, что-то погибает, что-то выживает, но не ты, ни я, ни твои дети или внуки, никто не увидит плодов нашего труда.

      – Тогда зачем все это делать? – он просто хотел знать, зачем.

      – Зачем? … – Цавалас порой сам себе задавал подобный вопрос, зачем. Он потерял близких, лишился прошлого. – Зачем? Ради будущего. Не нашего, а их, – и ткнул рукой в сторону экрана, на котором крутилась планета.

      Хати прекрасно понимал принцип эволюции, знал, что за чем идет, и все же такой огромный срок во времени. К этому моменту их звезда начнет раздуваться, их планета сгорит, все живое погибнет,