Моя душа жива опять. Светлана Усачева

скорби. И вся на виду. Гроб, похоронная команда и она!!! Со стороны хоть картину маслом пиши и распродастся мгновенно. Но всю эту идиллию на кладбище подпортил некий гражданин, напоминавший своим видом Терминатора.

      – Анна Васильевна? – рыкнул он.

      – Что? – слегка выйдя из эйфории, томно сказала Раиса Николаевна.

      – Я спрашиваю, Вы жена этого прохвоста, лежащего в гробу?

      – Что Вы себе позволяете? – не совсем еще выйдя из роли, воскликнула возмущенно она.

      – А то себе позволяю, дорогая, – прижав ее локоть к себе напористо заявила «машина для убийства», как уже мысленно окрестила его Раиса Николаевна, – говори со мной по хорошему, и тебе ничего не будет.

      – Что вам надо от меня? – взвизгнула уже на смерть напуганная, и окончательно пришедшая в себя женщина.

      – Должок твоего мужа, – услышала она, сопровождавшийся гаденькой улыбкой на таком же лице, – отдай и ты свободна, – и он дернул ее так на себя, что бедная Раиса Николаевна впечаталась лицом в грудь бандита.

      Шляпка и вуаль сбились набок, а помада размазалась по стильной футболке. Карие глаза, с жестоким прищуром, вперились взглядом в ее голубые.

      В голове быстро все защелкало, не упуская страшных картин жизни с внучками, и мозг выдал единственный на тот момент правильный ответ. Не говорить, что Терминатор ошибается. Это может разозлить его. Ошибок они не любят совершать. Сказать, что из-за того что Никита давно в разводе, пришлось ей, старой подруге его покойной матери, взять на себя похороны. И она знать не знает, куда девалась его бывшая жена.

      Активная мыслительная деятельность гориллы на торопливую речь выразилась гримасой недовольства на его лице.

      – И ты, что, старая, – теперь разглядев ее без вуали, – хочешь сказать, что за его долги никто не будет держать ответ?

      Молчание золото, в нужных ситуациях поговорка приходила на ум Раисе Николаевне, и она сдержала язык за зубами. Пусть он и оскорбил эпитетом не по ее возрасту. Какая же она старая? Всего 48 лет. Молча, с сожалением в глазах, похлопала накрашенными ресницами. За что была награждена тем, что рывком избавлена от крепких объятий молодого человека. Не больно–то в них и нуждалась, поправляя шляпку, платье, хмыкнула про себя она.

      – Вот черт, нафиг я подписался на эту байду, – тупо глядя, как в могилу опускают гроб, промычал он. – Жена.. и та бывшая, это не статья. Вот, блин!

      Здоровая крепкая спина мужчины заставила перехватить дыхание Раисы Николаевны. Но не от восторга за физическую мощь. Господи, неужели ушел?! Какое счастье! Какое счастье, что Анна не пошла на похороны! Виват старой мымре, не отпустившей ее!

      Пересказ Раисы Николаевны был более приукрашенным от реальной действительности. Она чувствовала себя героиней почти что триллера, да что там – боевика.

      – Все, мама, хватит. Спасибо за то, что была на похоронах, – прервала ее Анна. В противном случае до самой ночи придется слушать о героическом поступке – спасение жизни дочери.

      Но если дочь не была благодарным слушателем,