Княгиня Ольга. Огненные птицы. Елизавета Дворецкая

прикусывала губы. Только иногда начинала дрожать, но не подавала голоса. Судя по глазам, была не совсем в себе, и Берест старался не смотреть ей в лицо, но был рад, что она хотя бы молчит. Лучше не спрашивать и не знать, что с ней там сотворили и почему она, жена Володислава, осталась жива единственной из полусотни. Почему русы не убили ее, не полонили, не увезли с собой. Пусть Володислав сам спрашивает…

* * *

      От Малина до Искоростеня – сорок поприщ. На хороших конях верхом этот путь одолевают за день с небольшим, и на место малинцы прибыли назавтра к полудню. Когда впереди показался городец на вершине буровато-желтой, с красным отливом гранитной кручи близ Ужа, княгиня чуть ли не впервые подала голос.

      – Я сама все расскажу мужу моему и людям, – сказала она. – Вы только подтвердите.

      Берест вздрогнул, переглянулся со Стеблиной. Тот сделал знак бровями: оно и к лучшему. Оба они не представляли, как сообщать князю такие вести.

      Пока они проезжали предградья, мало кто оглядывался на двоих незнакомых отроков и женку: княгиню не признали в простом платье и глядели по большей части на коней. Вот Гвездоборовых коней, судя по окликам, кое-кто признал. Проехали через мост над ручьем и ворота вала с частоколом поверху, между избами городца к княжьему двору. И лишь тут какая-то баба вдруг ахнула:

      – Княгиня-матушка! Да что с тобой случилось?

      Берест даже улыбнулся невольно: баба заметила, что княгиня потеряла свое платье. Если бы это были все потери земли Деревской!

      – Позовите князя сюда, – не сходя с седла, распорядилась Предслава. – Пусть выйдет ко мне. И созывайте всех мужей немедля. Важную весть я принесла вам.

      На площадь в середине городца торопливо вышел Володислав. Берест знал в лицо младшего из двух князей-соправителей, но так близко видел его в первый раз. Володислав был старше его лет на пять, не больше; ниже среднего роста, довольно щуплого сложения, тот издали в глаза не бросался. Черты у него были довольно приятные, лишь высокий выпуклый лоб словно нависал над лицом; темные брови с надломом у внешнего конца напоминали плавный и грозный очерк распахнутых в полете крыльев черного коршуна. Взгляд серых глаз, устремленный на княгиню, сразу выдал тревогу.

      – Что на тебе за платье? – спросил он жену, сам сняв ее с коня. – Где стрый Малко?

      Предслава мягко отстранила его и выпрямилась, сцепив опущенные руки.

      – Черную весть я принесла тебе, Володиславе. Тебе и всей земле Деревской.

      – Что такое? – Володислав нахмурился. – Не приехала Ольга? Обманула?

      – Свенельдич утек, да? – выкрикнул кто-то из мужчин в толпе.

      – А я говорил: нечего было отпускать его с женкой и чадами! Сидели бы здесь!

      Даже ожидая подвоха, в Искоростене и подумать не могли о том ужасе, какой случился на самом деле.

      – Уже успела, видать, Ольга другого мужа сыскать себе! – пошутил кто-то. – Царя греческого!

      Предслава даже не глянула на говоривших. Одетая простой женкой, она вдруг обрела величавость,