Долгота дней. Владимир Рафеенко

год-полтора непременно сопровождавшая их общение с женой.

      «В ее бедной голове, – думал он иногда, – поселился тот же кошмар, что и в благословенном Z».

      – Да ты слепой, ей-богу! – заорала Каролина, сразу становясь некрасивой и жалкой. – Смотри сюда! Вот я, а вот чудовища. И вот они меня режут и кромсают!

      – С-с-с-слушай, здесь можно разглядеть набор цветных симметрично расположенных клякс, – Сократ указательным пальцем поправил очки на переносице. – Не стану спорить, у девочки прекрасно развитое воображение, чувство цвета, линии. Но я тебе тысячу раз говорил, все ее рисунки беспредметны! Что ты, в с-с-с-с-амом деле, цепляешься к девице?

      – Беспредметны? – фыркнула Каролина. – С ума сошел?! Как же ты не видишь! Смотри. Тут справа и слева чудовища. А вот здесь я. Вернее, то, что от меня осталось. Вот моя голова лежит и смотрит на тебя! На тебя она смотрит! На тебя, старый дурак! И прекрати заикаться, ты же знаешь, как это меня раздражает!

      – Фантазируешь, Каролина! – мягко проговорил Сократ, с горьким наслаждением выпил полчашки вчерашней холодной заварки, сцеженной из старого фарфорового чайничка, выполненного в виде слона, восседающего на собаке, и закурил. – Прекрати, ей-богу. Ну не смешно же…

      – И мне не смешно! И мне! – она яростно замотала головой, тяжело вздохнула, еще раз мельком глянула на рисунок, скомкала его и отправила в мусорное ведро. – Ты говоришь, обыкновенная девушка? Но заметь, у нее в жизни только и есть, что велосипед, карандаши и краски. А барышне-то уже сколько? Двадцать, двадцать пять? – Каролина замолчала, сосредоточенно пожевала губами. – Скажу тебе честно, как чувствую, она – чудовище! Потому и возраста не имеет! Иногда ей десять, а временами – восемьдесят, и желтый песок сыплется из-под кровати! Восемьдесят! – с ужасом повторила Каролина. – И эти рисунки! Не зря ваш христианский Бог говорил о жертве. Думаю, она бы подошла. Именно ее нужно скинуть в шурф шахты «Добрый Шубин», чтобы остановить братоубийство!

      – Прекрати нес-с-с-ти чушь! – Сократ тяжело вздохнул и дернул головой. Ему тоже не нравилось его заикание, но он ничего не мог с ним поделать, когда волновался.

      – Да что прекрати-то?! – Каролина нервно щелкнула зажигалкой и прикурила.

      – Бога оставь в покое! – выдохнул он.

      – И нормальных месячных у нее до сих пор нет. Нет, я понимаю, психические отклонения. Я понимаю, таблетки. Но ей уже вечность пора мужчинами интересоваться!

      – И что?! – вяло улыбнулся Гредис. – Девочка фантазирует, развивается! Всему свое время. Я, например, радуюсь тому, что после смерти Анны она не замкнулась в себе. Общается с нами, рисует. Помогает мне в бане, кстати. Три этажа вымывает раз в неделю, шутка ли! А рисунки – что рисунки? Мало ли, что она там нарисует…

      – Они исполняются! – закричала Каролина, побагровев. – Ты же сам знаешь! Она нарисовала, как Анну сбивает автомобиль, за год до катастрофы, а затем это и произошло!

      – Это чушь! – Сократ с отвращением покачал головой. – Я рассматривал тот карандашный