Законы безумия. Мария Высоцкая

Мне все равно. Абсолютно. Только почему я до сих пор ощущаю стыд?

      Как я вообще могла додуматься брякнуть ему про детдом, а после всю большую перемену просидеть на внешнем дворе? Одна. Дура! Ей-богу, дура.

      Шнурую кроссовки, убирая телефон в карман худи. Мысленно уже представляю, как на меня орет Палыч, но он не Альбина, двадцать кругов наматывать не заставит.

      Захожу в зал, переглядываясь с Катькой. Та сидит на лавке, имитируя подвернутую ногу. Подсаживаюсь рядом, в надежде, что меня тоже не заметят.

      – Герда, я думала, ты прогулять решила, – театрально потирает ногу.

      – Опять подвернула?

      – Ага.

      – Пятый раз за месяц? – вскидываю бровь, стараясь изо всех сил скрыть улыбку.

      Катька – это такой тип людей, над которыми нельзя стебаться, она не поймет. Будет потом дуться. Она вообще все в штыки воспринимает, во всех видит угрозу, и думает, что все только ее одну и хотят обидеть. Наивная. Но как друг – хорошая. Мы дружим класса с пятого, всегда стараемся держаться вместе, помогать. Но за последний год слегка отдалились, я активно взялась за учебу и маячащую на горизонте золотую медаль, иначе отец вышвырнет меня из дома и лишит всех денег, а Катрин влюбилась в какого-то городского мальчика. Вздыхаю.

      – Я симулирую, – шепчет мне на ухо, – бегать вообще неохота.

      – М-м-м, – веду плечом, замечая подтягивающегося Шелеста, залипательная, я скажу, это картина. Я последние два года хожу в фитнес-зал с Сомовым, и знаю, как он пашет, но даже у него не такие мощные, выточенные, словно из камня, руки. Идеальный бицепс… и я уверена, что пресс у него тоже не менее идеален. Закусываю губу, понимая, что привлекла озадаченный взгляд Катюхи.

      – А новенький-то наш ух!

      – Ничего особенного, – морщу нос.

      – Ну не знаю… я бы с ним замутила.

      – А как же твой этот, как его?

      – Сережа? Так мы расстались.

      – Правда?

      Неожиданно. Это странно, но этот факт вдруг начинает волновать меня больше всего.

      – Ага, – даже не смотрит в мою сторону, просто пожирая Шелеста взглядом, – пойду, пожалуй, сделаю растяжку, – хитро улыбается, подпрыгивая с места.

      Бабочка, блин. Стискиваю зубы, выпячивая губы трубочкой. Демонстративно отворачиваюсь от этой Санта-Барбары, складывая руки на груди.

      – Гольштейн! – раздается над самым ухом.

      От неожиданности я вздрагиваю, даже не смотря на обладателя вопля, знаю, что это Альбина. Какого черта? Почему сегодня она…

      – Двадцать кругов, Гольштейн, живо.

      – Слушаюсь и повинуюсь, – с язвительной улыбкой.

      Пока наматываю круги, то и дело бросаю косые взгляды на Катьку. Подруга вертит ж*пой перед Шелестом, уже совершенно забыв о том, что она пошла «делать растяжку». Вдыхаю глубже, заходя на четвертый круг. Не успеваю вставить в уши наушники, чувствуя чужое присутствие по правому боку. Оборачиваюсь в надежде, что это Пашка, решил скрасить мое одиночество, но нет, это Шелест. Шелест!

      Хорошо, что я невпечатлительна, иначе бы