Душа на осколки. Мария Акулова

на которых свалилась обязанность выхаживать лишившегося родителей ребенка, некоторые приходили сами, испытав боль потерь любимых, родных или даже себя, а Альма знала лишь то, что однажды утром ее нашли на подъемном мосту. Корзину, в которой лежал ребенок, обнаружила матушка Витта, возвращаясь из города. Сегодня Альма не впервые ощущала шелк под ухом – корзинка была застелена не менее дорогим материалом.

      – И это напрямую связанно с твоим пребыванием здесь.

      Немой вопрос застыл в глазах девочки. Не желая томить ее дольше, чем это требуется, Аргамон пояснил:

      – Ты происходишь из магического рода, гелин. Твои родители были магами, и ты тоже, подозреваю, владеешь задатками. Они погибли, не тешь себя надеждами зря. Их ты не найдешь, но прежде, чем отправиться на тот свет, они взяли клятву с нашего лорда, что в случае чего он возьмет на воспитание их дочь.

      – Вашего лорда?

      Известие о кончине родителей, как ни странно, девочку практически не задело. Лишь легко кольнуло где-то в груди. Она свыклась жить сиротой, свыклась настолько, что появись вдруг у нее любящая мать, просто бы не знала, куда деть эту любовь.

      Куда более значимой же для нее была возможность понять, в чьем доме она оказалась.

      В Азарии не так-то много лордов. Их в принципе осталось в мире не так-то много и с каждым годом, десятилетием и столетием становится все меньше. Из прочитанных в монастыре книг и дошедших до молодых ушек слухов девушка знала, что сейчас между ними распределены территории государства, а подчиняются они лишь королю.

      – Ты находишься в доме лорда Тамерли, Альма. Твои родители взяли с него клятву, что он даст тебе все, чего не смогли дать они.

      – Но почему сейчас? – возможно, найди ее благодетель раньше, она восприняла бы это иначе. Так, как явно ожидал от нее усач. Альма просто по-детски радовалась бы тому, что ее жизнь круто вильнула, вырывая из безысходности. Но за долгие годы пребывания там, девочка сумела сделать одну важную вещь – искоренить в себе даже зародыш надежды на то, что ее жизнь может вильнуть так. Безвозмездно.

      – Мы долго искали тебя, гелин.

      – Вы не дали мне права выбора, – Альма даже сама удивилась тому, какая мысль блеснула у нее в голове. Ведь это так, благотворительность не принято навязывать, а ее никто вчера не спросил, хочет ли она променять свою жизнь на… это.

      И проблема была далеко не в том, что ее благодетелем оказался неизвестный лорд, представитель правящих династий, о которых много судачили даже в обители, нет. Это-то как раз не пугало. Проблема была в другом страхе. В страхе перед неизвестностью.

      – И какой бы выбор ты сделала, девочка моя? – мужчина, годящийся ей в отцы, если не деды, вдруг наклонился ближе, снова сверкая своими серыми глазами. Альма непроизвольно отметила, что у Аргамона, в отличие от того, другого, красные ободки практически отсутствовали. Он выставил вперед руки, – жизнь невесты господней, годы, проведенные в молитвах и смирении, – одна рука чуть приподнялась, – или все же возможность