Альмохад, или Халиф. Л. Дж. Бэзил

за победой сей стоит,

      Ах, если бы я только знала!

      Что ж, я его уговорю.

      Я растоплю легко броню,

      Которой сердце он скрывает,

      Хоть так он нынче молчалив.

      Но будь же милостив, Халиф,

      Война всегда нам обещает

      Друзей в врагов перевести,

      Не преграждай его пути,

      Не ставь потом условий новых,

      Не будь безжалостно жесток».

      – Нет, королева, гнев суровый

      Уж от меня давно далек, —

      Он ей ответил, поклонившись.

      Затем, как будто позабывшись,

      В мечтах на девушку смотрел.

      Вокруг них мрак ночной редел.

      Заря рождалась огневая…

      Спеши скорей, царица рая,

      Вершить Кастилии удел!

      Глава 2 Червленый знак Плантагенетов

      Пришедший день – одни заботы!

      Ни отдых и ни сна дремоты

      Сюда уже не прилетят.

      Здесь важные дела вершат:

      В шатре идут переговоры;

      На стенах – приступ; вкруг – дозоры;

      Бегут к орудиям войска;

      Гонцы Кастильи изредка

      Под флагом мирным проезжают.

      Они на добрый дел исход

      С надеждой гордой уповают.

      На стенах Сан-Сервандо – сход —

      Там тамплиеры отражают

      Атаки грозных сарацин.

      Магистр сам – их властелин —

      В Толедо нынче. Он стяжает

      И славы и побед почет.

      А в Алькасаре – людный ход:

      Совет вельможный заседает.

      Пока в Толедо – обсужденья,

      Раздоры, толки, словопренья,

      Разнообразных мнений дух

      К себе царя склоняют слух,

      Халиф в своем военном стане

      Полночный помнит разговор,

      Гонцов повсюду рассылает

      И разрешить готов уж спор,

      Хотя лишь день прошел с тех пор.

      Зари вечернее сверканье.

      Ведут посланца. То монах.

      Едва храня в груди дыханье —

      Такой здесь к Альмохадам страх —

      Пришел и протянул письмо.

      Его рукою вручено,

      Воитель с удивленьем взял.

      Его расспрашивать он стал,

      Но тот молчал и ничего

      Принудить не могло его.

      Как был он странно молчалив.

      Старик глубокий, он, пуглив,

      Сказать два слова не хотел.

      Когда ж хаджиб рассвирепел

      И был готов приказ отдать

      Язык посланцу развязать,

      Монах с всей кротостью сказал:

      «Нет, не сюда мой путь лежал.

      Иду я в горы далеко.

      Зайти и передать письмо

      Чрез лагерь ваш, коль станет сил,

      Имам Толедский попросил».

      «Имам? Ты лжешь!» – «Оставь его».

      Халиф сам развернул письмо,

      Его в мгновенье пробежал,

      Но что в письме он том узнал,

      При нем осталось. «Мне уйти?»

      «Да, мой отец, ступай, иди.

      Эй, дайте старику коня!»

      И, выйти всем вокруг веля,

      Он сам остался, как хотел,

      В раздумии грядущих дел.

      В тот вечер мирной