Петербургский детектив. Наталья Александрова

сегодня – это всегда безопасно. И надежно. Ну проходите же, проходите…

      Они шли коридором, который тоже, как и лестница, казался нескончаемым, или это так искажалось пространство в Питере – все приобретало дополнительную глубину, оттенок бездонности, не замечаемый в обычной жизни и при привычных обстоятельствах. Но есть некоторые ситуации, когда все становится иным, и к этому нужно отнестись со смирением, как к неожиданному подарку судьбы.

      Наконец они оказались в комнате, большой, полукруглой – она напоминала зал в музее: с картинами, изящными столиками, прячущимися по углам, массивным старинным сервантом с тускло белеющим в его недрах фарфором, с пианино, на котором возвышался канделябр, похожий на руку с растопыренными пальцами, раскрытую для принятия даров. Стены были обтянуты синим шелком, усиливающим впечатление пребывания в царстве воды. По стенам скользили тяжело-серебристые блики от близкой Невы.

      – Сюда! – Женщина порхала по квартире, как яркая птица – колибри. Шаль на плечах только усиливала это сходство. – За столик, только не уроните шахматы, которые стоят слева, они старинные…

      – Куда мы попали? – шепотом спросила Анна у профессора.

      – Сейчас все узнаете, – так же шепотом ответил профессор.

      Изящный столик был уставлен тонким фарфором и хрусталем: тарелками, чашками, молочником с острым и нежным клювиком.

      – Сейчас к нам выйдет мама.

      – Генриетта Дормидонтовна! – с волнением произнес профессор. – Боже мой! Вспомнит ли она меня?

      – Когда-то ты называл ее Геней, – с грустью в голосе сказала Ида.

      Профессор на этот упрек ничего не ответил.

      В комнату вошла, нет, вплыла женщина без возраста. Древняя и вместе с тем удивительно молодая, словно через ветхую оболочку сквозили очертания юности, намеченные легким пунктиром. Она была одета в темное платье с белым кружевным воротничком и ниткой длинных жемчужных бус. Седые волосы были уложены буклями.

      – Добрый вечер, – склонился к ее руке Медведев.

      – Ах, Саня, – прошелестела пожилая женщина. – Не думала, что мы с тобой еще свидимся в этой жизни. Но замыслы Творца превосходят наши мысли и желания. Господь Бог – большой мастер на всякого рода сюрпризы.

      Она перевела взгляд на Анну.

      – Это моя знакомая. Историк. Работает в московском историко-консультативном центре «Клио». Нас объединило одно дело, точнее, одна загадка.

      – Садитесь! – взмахнула руками Ида. – Кофе, чай?

      – Ида! – Голос у Генриетты Дормидонтовны был сильным и звучным. – Подай к столу шампанское! Какая ночь! Вы не находите? – обратилась она ко всем. – Знаете! И она наклонилась к Анне, словно намереваясь поведать ей страшную тайну. – Питерские ночи особенные. В них есть надрыв, печаль и некая болезненная страстность… Как там у Гумилева…

      При упоминании поэта Анна слегка вздрогнула.

      Перед ночью северной, короткой —

      И за нею зори, словно кровь, —

      Подошла неслышною походкой,

      Посмотрела