Капитуляция в брачную ночь. Клэр Коннелли

что я могу его ранить, невыносима.

      Она снова посмотрела на него и на этот раз выдержала взгляд, изо всех сил стараясь быть храброй. Если она хочет, чтобы этот человек стал ее союзником в обретении свободы, она должна показать ему, что не боится его.

      – После смерти мамы он поместил меня в кокон, а я не сопротивлялась. – Она прикусила нижнюю губу. Пьетро отметил, что губы у нее полные и чувственные, и снова глотнул виски.

      Эммилин вздохнула и продолжила:

      – Я все это время чувствовала, что нужно попросить отца снять с меня опеку и предоставить мне больше свободы.

      – Ну и почему же не просила? – Пьетро не представлял, как можно жить, когда каждый твой шаг контролируется. Он с самого детства не терпел никакого вмешательства в личное пространство. Он всегда стремился к независимости и самостоятельности.

      – Это трудно объяснить, – тихо ответила она.

      Эммилин даже себе не могла этого толком объяснить. Много лет она пыталась смириться с существованием, которое, по сути, выбрала для себя сама, не желая огорчать отца.

      – Самоубийство мамы стало страшным ударом для отца. Он очень изменился. Моя безопасность превратилась для него в идею фикс. Я не хотела, чтобы он снова был раздавлен, как после смерти мамы.

      Пьетро оцепенел. Он настороженно взглянул на Эммилин. Что-то в выражении ее лица затронуло глубинные струны в его душе.

      – Да, – подтвердила она, отвечая на незаданный вопрос, приняв его молчание за простое удивление. – Я знаю, как умерла мама. – Она побледнела и сложила руки на коленях.

      – Твой отец приложил немало усилий, чтобы оградить тебя от того, чтобы ты узнала истинную причину смерти.

      – Да, – криво усмехнулась Эммилин. – Я же сказала, что защитить меня от всего стало его навязчивой идеей.

      Когда же Эммилин поняла, что чрезмерная опека отца оскорбляет ее, лишая простых радостей жизни?

      – Как ты узнала?

      Вопрос вернул Эммилин в разговор, и в то время, которое она меньше всего хотела вспоминать.

      – Мне было пятнадцать лет, а не пять. – Она пожала плечами, стараясь сохранять равнодушный вид. – Он защищал меня, как мог, но я ходила в школу, а дети могут быть жестокими. Да, она врезалась в дерево. Но это не было случайностью.

      В ее ореховых глазах плескалось отчаяние, хотя лицо оставалось спокойным. В нормальной ситуации Пьетро, возможно, стал бы ее утешать, но сейчас особенные обстоятельства. Она не просто женщина, а его будущая невеста, если он согласится.

      Как будто у него есть выбор! Дружеское расположение и лояльность по отношению к Колу вкупе с его смертельным диагнозом не оставили Пьетро выбора.

      – Отец так и не оправился после смерти мамы. И мысль о том, что со мной может что-то случиться, приводит его в ужас. Каким бы безумием это ни казалось, я его понимаю. – Она прочистила горло. Для следующей фразы ей понадобится сила. – Я думаю, что нам надо пожениться.

      Пьетро коротко и резко усмехнулся:

      – А тебе не кажется, что это я должен сделать тебе предложение?

      – О…

      Она прищурилась,