Лепестки. Роман-голограмма. АнастасИЯ РОСтова

Такое можно дать в новости (ты ведь не возражаешь, Астере?), но всё это дурно пахнет. На Певицу кто-то всерьёз охотится.

      Арлин уже повернулась в другую сторону и смотрела в одну точку отрешённым взглядом. Всё случавшееся с ней было просто материалом для её песен, не более того.

      Малыш (ь)

      Он тебя заслоняет от колких дождей и ветров,

      И от солнца спасает своей нависающей тенью…

      Завтра будет всё то же – он даст тебе пищу и кров,

      И покажет миры – сквозь своей паутины сплетенья.

      Всё как будто привычно твоё, только где в этом ты?

      Что ни слово, то «он» – для него все заглавные роли.

      Он щелчком отбивает идеи твои и мечты —

      Ты как будто на ринге, и там тебя вновь побороли.

      Он однажды исчезнет куда-то (ведь ты не сбежишь),

      На тебе все печали, долги и забота о хлебе…

      Ты, как прежде, робеешь и стелешься, слыша «малыш»,

      Но уже ощущаешь, что крепнет твой собственный стебель.

      СФЕРА ВОСЬМАЯ. ДЕТКА

      Angels crying, when you’re far away from me…

E-type

      День перемирия на участке означал немного отдыха для Адмирала и Адъютанта. Конечно, всегда остаётся риск быть поднятым по тревоге и в такой день. Но даже несколько часов относительной тишины – бесценный подарок для Миротворца.

      Адмирал сидел в кресле и слушал музыку. Вряд ли стоило спрашивать, какую. Иногда по его лицу пробегала тень – дрожь в голосе Певицы его расстраивала. Прийти, написать, спросить, в чём дело – всё это было под запретом. Надежда коварна, когда она беспочвенна. Когда ждёшь перемен к лучшему годами, надежда разъедает душу, и даже самые светлые воспоминания становятся чёрным ядом. Счастливые годы детства и юности были отсечены Запретом. Адмиралу часто снилось то время, и пробуждение каждый раз оказывалось горьким. Даже не унывающий Ганер в такие дни подолгу не мог разговорить друга.

      Лились песни. Блайт различал и первый, доступный всем, слой смыслов, и второй, предназначавшийся только ему. Отчаяние сменялось душевным подъёмом – Певица всегда чередовала композиции в альбомах по принципу контраста. Она была океан с землетрясениями на дне. Она была цунами. Она была переменчива – ласкова и невыносима почти одновременно.

      Он много раз думал о том, чтобы сдаться и никогда не напоминать ей о себе. Существовала масса способов дать ей понять, что он подчинился Запрету. Но он не делал этого, потому что некоторые люди боятся молний, а некоторые – любуются ими. Он хотел любоваться молнией, которая, словно нестерпимо яркая трещина, рассекла всю его жизнь. Потусторонний свет, исходивший оттуда, заставлял его продолжать.

      – Бросай ты это дело, Адмирал. Как выдастся у тебя свободная минутка, ты себя ковыряешь этой девкой. Красивых тёлок много. Часть из них умеет петь, если тебе так больше нравится. Обеспечивай ротацию и живи себе счастливо. Пусть они тебя развлекают! – относительно женщин