Лола. Ольга Кислова

угодить красавцу-директору.

      Дома, сидя за чашкой чая, она рассказывала матери о своём первом дне.

      – Знаешь, мама, он такой красивый, что я даже онемела, когда он зашёл, – откусив кусочек пирога, она продолжила: – Густые чёрные волосы, прямой нос, большие голубые глаза и губы. Господи, какие у него чувственные губы, любая девчонка позавидует!

      Немногословная до сей минуты, Елизавета Петровна заулыбалась и спросила:

      – Лолита, хочешь, он будет ценить тебя как незаменимого помощника? А ещё он тебя будет боготворить как женщину.

      Лола кивнула в ответ и откусила ещё один кусочек пирога.

      – А что нужно для этого сделать? – вопрос сорвался с губ сам собой, как бы и не спрашивая свою хозяйку, – Ой, – прошептала Лола и закрыла рот рукой, – Мама, я не знаю, как ты собираешься сделать меня незаменимой, ведь я обыкновенная высоченная дылда, на которую все обращают внимание не из-за красоты, а из-за дурацкого роста.

      Елизавета Петровна встала из-за стола и протянула дочери руку.

      – Помнишь, я тебе говорила, когда ты была ещё ребёнком, что могу сделать для тебя всё, что ты попросишь.

      – Помню, но как? – вопросы сыпались один за другим в голове у Лолы, а мать, казалось, читала их, как по книге, и всё повторяла: «Сейчас узнаешь, сейчас узнаешь…».

      Первый заговор

      Елизавета Петровна откинула с пола ковёр и велела дочери принести мел и три свечи. Нарисовав круг в центре комнаты, она поставила с трёх сторон по свече и велела дочери встать в центр.

      – Мама, ты что, будешь ворожить? – полюбопытствовала Лола.

      – Да, милая, – ответ прозвучал спокойно и как бы с ленью в голосе.

      – Я помню, как бабка Антонина рассказывала, что мы все ведьмы. Это правда, мам?

      – Что-то в этом роде, – произнесла мать в ответ, а потом пристально посмотрела на дочь и сказала: – А теперь помолчи, хотя я тебя хочу предупредить, что не всё так просто и за это колдовство нужно будет заплатить.

      – Ворожи, мама, ворожи. Я готова заплатить любую цену за своё счастье…

      Лола почувствовала, как её рот склеивается. Глаза её расширились от осознания того, что она не может ничего произнести вслух. Крик рвался из её груди, но так и не достигал своей цели, застревая где-то в глотке. Мать протянула к ней руку и погладила по щеке. «Не бойся,» – Лола услышала мысли матери и шарахнулась было в сторону, но рука матери подействовала как успокоительное. Тело Лолы расслабилось, и ей показалось, что она куда-то плывёт, но она всё ещё была в комнате. Комната показалась ей большой и светлой, а мать была в странном одеянии: белый платок, белый халат и белые туфли, а на фоне этого белоснежного одеяния – большая золотая цепь и кулон в виде большого орла. Лола приготовилась наблюдать за всеми движениями матери и её пением.

      Елизавета Петровна шептала странную молитву, зажимая в одной руке кулон, а второй