Песня моей души. Елена Юрьевна Свительская

вскоре как он уйдёт?.. Узнает ли Роман о том, что случится? Будет ли ворчать или огорчится? Или…

      Тишина угнетала. Робко нарушила её, выждав, когда Эндарс отлучится во двор:

      – Роман, если я когда-нибудь тебя чем-нибудь обижу, ты меня простишь?

      – Ты простила меня за моё враньё. Как я могу тебя не простить после этого?

      – А если я тебя очень сильно обижу, ты всё равно меня простишь?

      Брат долго разглядывал моё лицо, потом задумчиво сказал:

      – Ты сегодня какая-то странная.

      – Значит, простишь?

      – Конечно, прощу, – посмотрел, прищурившись, – Что с тобой сегодня, сопля моя?

      Долго обдумывала, как ответить, затем, не выдержав, хлопнула по столешнице рядом с ним:

      – Ромка, так ведь нельзя!

      – Чего нельзя? – он приподнял брови.

      – Нельзя жить здесь беззаботно, не задумываясь об этой проклятой вражде!

      – Как будто мы можем что-то изменить!

      – Если будем сидеть, сложа руки, то точно ничего не изменим!

      Мужчина тяжело вздохнул. Добавил мрачно:

      – Алинка, глупая, ну, пойми, нам ничего не изменить. Мы – никто. Так получилось. Нам вообще надо думать только о том, как бы выжить самим.

      Всхлипнув, сорвалась на крик:

      – Но неужели, раз так сложилось, я обязана так жить?! Неужели должна терпеть, растить детей, чтоб когда-нибудь из-за этих проклятых битв…

      Брат резко встал и сердитым взором впился в моё лицо:

      – Каких детей?

      – Моих будущих детей.

      – И от кого они будут, эти твои дети?

      – Я пока не знаю. Их пока нет, но когда-нибудь они непременно появятся.

      Шумно выдохнув, Роман снова сел и проворчал:

      – Вот появятся, тогда и будешь думать.

      Я нервно выстучала ногтями по столешнице какой-то полузабытый мотив. Сердито спросила:

      – Разве глупо сейчас о них не думать?!

      – Сестра, не кричи на меня! – он возмущённо ухо потёр, – Я тоже о них думал и решил пока не жениться.

      – Как будто случайно они…

      – Никаких случайных детей у меня пока не будет, – отрезал мужчина, – Когда-нибудь женюсь, и тогда хоть случайно, хоть намеренно стану отцом.

      Проворчала:

      – Разве это выход? Не лучше ли помирить нашу страну с врагами, да так, чтобы они всегда были вместе?

      Брат ненадолго онемел. Потом посерьёзнел.

      – Значит, ты продолжаешь думать об тех обманщиках, – как бы для себя отметил он. – Запереть бы тебя и не выпускать, пока про эту глупость не забудешь!

      То, что ты не задумываешься о будущих детях, выходит, умно, а то, что я о своих будущих детях задумываюсь – это глупо? И за то, что не хочу, чтобы моим детям когда-нибудь пришлось страдать, меня, будущую мать, можно запирать и считать дурой?!

      Обида, возмущение, гнев загорелись, сцепились, переплелись в сердце. Было бы хоть что-то, способное всё изменить, не раздумывая, попробовала бы! Не важно, какие