Песня моей души. Елена Юрьевна Свительская

впрочем, мне надо было где-то отлежаться, покуда снова не окрепну после раны. Так что это место, другие – без особой разницы. Да и… Алина совсем не походила на Зарёну: ни внешне, ни характером. И так же помогала на время отвлечься. Но, впрочем, поговорю о ерунде, окрепну – и уйду. Тем более, что долго тут не продержусь. Надоело уже мясной пищи избегать, которой меня то и дело угостить пытаются.

      Вздохнул невольно. Алина тут уже повернулась ко мне, вопросительно заглянула в глаза.

      Она быстро поняла, что я не горю желанием есть мясные блюда – и на столе появилось много овощных. Такая милая забота. Молчаливая. Но душу её забота грела.

      Мне казалось странным, что Алина вдруг влюбилась в меня. Что сделал для неё я? Почти ничего. Так, поддержал только раз. Но ведь обычное дело – поддержать попавшего в беду. Помог и ушёл. И всё.

      Она не должна была узнать меня при следующей встрече, да и, вообще, мы не должны были встречаться ни в первый раз, ни во второй. Однако мы встретились. И оба раза случайно. И она как-то сумела меня узнать. Даже определила, что я сейчас почти без иллюзий. Мерзкий дождь! Или жар простуды?.. Или тот вор, пырнувший меня лезвием, разрушил иллюзии, которыми я скрывался?..

      Теперь уже поздно было прятаться. Разве что уши скрыли волосы – и то хорошо.

      И… она полюбила меня. Она почему-то полюбила меня. Всё-таки, это даже приятно – быть любимым, иногда ловить на себе внимательный взор красивых глаз, внезапно становиться жертвой её осторожной и молчаливой заботы. Она ничего не просила и ни на чём не настаивала. Я ещё в первое утро у них сказал, что поправлюсь – и уйду. И она приняла моё решение. Сразу. Хотя, кажется, иногда грустила – я ловил её грустные взгляды на меня, когда мы были рядом на кухне или встречались во дворе. Но она не хотела мне мешать идти тем путём, который я избрал. Это радовало. И немного смущало. Это её бескорыстие… тихая забота обо мне: поданная чашка горячей воды, вкусная еда из овощей, разнообразная. Она смирилась, что я уйду. Но, пока я рядом, хотела хоть как-то обо мне заботиться. Ничего не прося. Это было странно. Это было приятно.

      Хотя теперь никакая иллюзия не скроет меня от неё. Но… это был глупый выбор любви. Зачем я в жизни Алины? Да и зачем мне отвлекаться от моей цели?

      А впрочем, в то, что любовь – разумная и способная выбирать с каким-то особым практичным расчётом, не верили уже давно: уж слишком часто она выбирала людей по многим признакам несоединимых. Она своими приходами и уходами, своим подбором пар или навязанной кому-то одному тягой к другому плевала на многие человеческие обычаи и законы. Люди плевались на неё за её своеволие и выли от её поступков уже не одну тысячу лет. Много людей. Собственно, и другие Основные народы эта участь не минула.

      Алине придётся смириться с моим уходом. Не буду её обманывать, не буду ей ничего обещать. Я давным-давно мечтаю об одной лишь мести. Меня ничто не сумеет остановить. Того огня, в котором я едва не сгорел заживо, и Чёрную чашу, поднесённую моим родителям, я никогда не забуду! И пусть у меня обычная