Эмпат. Эльвира Дель'Искандер

нужно проделывать такие сложные маневры с нашими скромными камерами?

      – Рейнарду Либлику! Ему и нужно! Он творит за вашей спиной, что пожелает, ваш персонал ему помогает, а вы даже не догадываетесь об этом!

      Теперь доктор Бергман покусывал губу: не знал, как быть. С ней, с Аньей. Анья чувствовала его растерянность.

      Едва заметно покачав головой, он, наконец, проговорил:

      – Я поговорю с Либликом. Возможно, что-нибудь выяснится. Но это все, что я могу. Я понимаю, что работать приходится с непростыми пациентами, и доверия к ним мало, однако бездоказательно обвинить человека я тоже не могу.

      – А я до сих пор не могу понять, почему «особо опасные» личности занимаются в общей группе.

      Доктор Бергман усмехнулся. Отчего-то сказанное его позабавило.

      – Групповая терапия – очень действенный инструмент. Поскольку такие пациенты, как Либлик, тоже нуждаются в действенной помощи, они становятся членами групп. Я такое практикую. Во вторых, Анья, в следующий сеанс обратите внимание на его правую щиколотку – вам станет легче смириться с происходящим. А теперь идите, Анья, и хорошенько выспитесь. Вы не только излишне чувствительны, но и страшно впечатлительны.

      Доктор Бергман отвернулся и пошел обратно к своим подопечным. Анья молча смотрела ему вслед.

      – Звали ее Анабель. Она входила в ту же балетную труппу, что и я. Отношения не задались с самого начала, хотя в лицо мне она улыбалась. Изначально мы обе выступали в массовке: кордебалет и все такое. Но в какой-то момент меня сделали второй солисткой, и вот тут наше скрытое противостояние перешло на новый уровень. Она буквально меня возненавидела: постоянно подсиживала, гадила исподтишка. То на спектакле подтолкнет во время сложного па, то пачку испортит, то косметичка у меня пропадет. Не говоря уже о том, что злословила за моей спиной, придумывала обо мне всякие нелепицы. Доказать такое сложно, вот и приходилось терпеть, куда деваться. То, как выстраиваешь отношения с коллегами, исключительно твои проблемы, решай их сам.

      Вечерами я выступала на любительских подмостках: ставила смешанные по жанрам танцы – балет, современность, – и демонстрировала для непритязательной толпы. Нарабатывала необходимый опыт. Я не хотела всю жизнь пропахать на вторых ролях. Да, сегодня ты в обойме и получаешь неплохие роли, однако завтра вместо того, чтобы сделать первой солисткой, тебя отправят обратно в запас: станешь снова подтирать колонны. А до примы и вовсе как до луны. А потому я участвовала в конкурсах: искала информацию, подавала заявки и отправлялась в другие города. Я хотела о себе заявить.

      Она пришла за мной. В те же любительские труппы.

      Изначально в качестве зрителя: часами высиживала в первых рядах. А затем зачислилась в рабочий состав: в такие труппы брали кого и «попроще», однако для Анабель, с ее послужным списком, открыты были не только двери, но и крыша разобрана. Она и запрыгнула. Вот только на этом не остановилась.

      В один из вечеров я увидела, с чем именно она выступает. Впервые в жизни я испытала шок.