Универсариум. Антон Кара

на сцену. На очень, наверное, ей интересную пустую сцену.

      Я покрутил головой. Тут человек сто двадцать.

      Шуршали, кряхтели, кашляли.

      Какой же путь вы здесь ищете? Неужели вы все такие потерянные?

      Наконец из-за кулис вылезла пожилая женщина в белом костюме, похожая на придворную даму из 18-го века. Похожая обильно напудренным лицом и смахивающей на парик прической. Не хватало разве что козырного веера.

      Она громко объявила:

      – Пожалуйста, присаживайтесь, лекция начнется через минуту.

      И тут же скрылась цирковой лошадиной походкой обратно за занавес.

      Шорох утихал.

      Я боковым зрением осматривал соседку. Хорошая.

      Нужно, нужно ее забирать, увозить и укладывать.

      Она не похожа ни на студентку, ни на заядлую книгочейку, ни на учительницу. Года 23–24 где-то, плюс-минус. Ухоженная. Так скорее выглядят владелицы салонов красоты. Или актрисы рекламных роликов дорогих духов. Или бывшие эскортницы, назначенные на государственные должности. То есть – шикарно.

      Она уж слишком увлеченно смотрела на сцену, ожидая, видимо, наиграндиознейшего представления.

      Чего ты ждешь, моя радость, что здесь сейчас вдруг проедет поезд?

      Пора раскрыть ей глаза на то, что самое лучшее, что может случиться в ее жизни, – это я. Но начинать надо с малого. Я повернулся к ней и спросил:

      – Вы тут тоже впервые?

      Она ласково взглянула на меня. Ничего не ответила. За мгновение нашего безмолвного визуального контакта я почувствовал себя малолетним глупышом. Я совершил на нее нападение залпом из пушки, а ядро просто не долетело до ее башни. По небесам ее глаз проплыли облака высокомерия. И солнце снисхождения. И радуга умиления.

      В этот момент на сцене показался старец лет шестидесяти. Венгров, видать. Чисто выбрит, острый нос, густые черные брови, короткие волосы, серые из-за обильной седины.

      Моя соседка поднесла указательный палец к губам и мило шикнула. Сдув все мои назойливые военные корабли подальше от ее золотых берегов. А затем вновь обратила взор на сцену.

      Ну что ж. Атака сорвана, но это была всего лишь разведка. Главные войска еще даже не показывались из-за горизонта.

      Старец был невысокого роста. В строгом костюме. И босиком!

      Охренеть – босиком!

      Я на всякий случай обозрел других слушателей – для меня ли одного это необычно? Надеюсь, они хорошенько пропылесосили сцену.

      – Добрый вечер, – произнес босой. – Рад вас приветствовать.

      Он медленно осмотрел ряды. Легкая улыбка на лице.

      – Сегодня вы здесь, – продолжал Венгров. – Это значит, что вам не всё равно.

      Вот тут он неправ. Мне точно всё равно. Что бы там ни было.

      – Вам не наплевать на свою жизнь. На то, какая она есть и какой она будет.

      Серьезные вещи толкует. Снег белый. Вода мокрая. Белье надо менять. Ля-ля-ля… И фа-диез.

      – И еще это значит, что вы верите в то, что всё будет именно так, как вы хотите. Иначе вы бы сюда не пришли.

      Меня уже начала напрягать