Во славу Отечества!. Евгений Белогорский

генерала Корнилова, все лица, мешающие продвижению эшелона, попадают под законы военного времени. И приговоры незамедлительно приводятся в исполнение без суда и следствия по решению воинского командования. Эту депешу я получил только что, – и Покровский ласково похлопал по своему карману.

      – Ваш Корнилов мятежник, и все его приказы незаконны, – начал энергично говорить железнодорожник, но резкий толчок приклада оборвал его речь.

      – Это потом история рассудит, мятежник он или спаситель России, а пока, согласно приказу главковерха, я обязан расстрелять этих агитаторов. Однако я могу помиловать их в обмен на паровоз. Ну, как вам мое предложение: жизни этих двух молодых людей в обмен на сотрудничество. Подумайте, у вас ровно минута на принятие решения.

      – Вы не посмеете расстрелять своих соотечественников даже ради исполнения приказа своего главковерха, – уверенно произнес железнодорожник, продолжая при этом наливаться красным цветом.

      – Конечно, я прекрасно вижу, что это просто дети, которые подобно вам решили немного поиграть в большую политику и за шалости которых придется расплачиваться мне и моим людям. Подайте паровоз, и я буду считать этот инцидент исчерпанным.

      – Я не могу просто так поступиться идеалами революции.

      – Даже ради спасения невинных, по вашим словам, людей?

      – Вы гнусный и подлый человек. Вы не посмеете сделать это, – убежденно произнес железнодорожник.

      – Ах, не посмею? – гневно переспросил Покровский, – Савельев, к стенке агитаторов!

      Фельдфебель чуть замешкался исполнять приказ командира, но, столкнувшись с его гневным взглядом, немедленно исполнил требуемое и выстроил задержанных вдоль кирпичной стены.

      – Целься! – приказал солдатам Покровский. – У вас тридцать секунд на размышление.

      – Негодяй, мерзавец! – начальник станции в гневе бросился на офицера, но получил сильный удар в живот. Сидя на корточках, он пытался вдохнуть воздуха, видя перед собой заляпанные сапоги Покровского.

      – Ну! – властно потребовал капитан, показывая железнодорожнику циферблат, по которому стрелка уже бежала лишнее время, однако защитник революции упрямо покачал головой.

      – Пли! – и выстрелы из винтовок впечатали в кирпичную стену так до конца и не поверивших в свою смерть юношей.

      – Смотрите, смотрите, вы ведь этого хотели, господин забастовщик. Надеюсь, эти весомые аргументы полностью убедили вас в твердости моих слов. Вы могли их спасти, но не пожелали из-за своего ослиного упрямства, – холодным голосом произнес Покровский, – и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы выполнить приказ командования.

      – Палач, изверг, – глухо простонал начальник станции, не отводя взгляда от тел погибших.

      – А вот в этом вы глубоко ошибаетесь, господин забастовщик. Палачом являюсь не я, а вы, и этот вопиющий факт я вам немедленно докажу. Савельев, приведите сюда любых четырех человек!

      Фельдфебель вновь чуть замешкался,