Человек, кот…. Саша Чекалов

словесные залежи перерыть,

      но – найти! обнаружить заветный оптимум!

      И напрасно показывает город когти нам,

      за стеклом потрясая рукой ветвей…

      Ты родня мне: по сну.

      Говори. Мертвей.

      Чтобы вечно, подлёдную пряча ловлю,

      на гофрированную ложился кровлю

      снег безжизненной,

      нежной,

      чужой тоски.

      Словно цвета бесплодного лепестки.

      Дао

      Взросление в безумном мире

      растягивается в века…

      Потом поймут, кого вскормили,

      ну, а пока – плюют… пока

      «я сам» не скажешь ты… но – сам ли?

      Как часовой – во тьме поста…

      Судьба ребёнка в панк-ансамбле

      бесперспективна, но проста:

      что все – то сам не хуже делай.

      Забей на хор пустых кастрюль,

      гитару мучай, неумелый,

      а в остальном – на всё наплюй.

      Века – пройдут… Очнёшься, взросел.

      Ни дна, ни дела, не семьи.

      И ты один

      ещё не бросил

      играть в иллюзии свои.

      Чепуховина

      Копить.

      То опыт, то мастерство…

      Расти – будто снежный ком,

      и всё же в итоге (в тени его)

      остаться… учеником!

      …Представь, что ты —

      прошлогодний снег,

      больной, ослабевший зверь…

      Легко ли Сознанию, прояснев?!

      …

      А мне вот легко, поверь.

      В тени – не видны ни мои следы,

      ни плесень, ни гниль, ни сор.

      И можно растаять от ерунды…

      И – пáром уйти от ссор.

      …Никто не позарится на… ничто.

      Ни критик,

      ни даже ты.

      Уж больно я мéлок,

      увы…

      Зато

      и спроса нет с мелкоты.

      Окно

      это окно – такое одно:

      улицу видно в нём, это дно,

      как ни крути и себе ни лги,

      долгой величественной реки,

      что нам дана —

      не поить коней…

      всё моё время течёт по ней

      и утекает… а я стою,

      чтоб её видеть: судьбу свою

      знаю: оставшееся не в счёт,

      да и оно ведь – течёт, течёт…

      но это красная мне цена:

      кинотеатр одного окна

      большего не заслужил, и в том

      сам я уверен…

      но есть и дом —

      дум обиталище, мечт и нег

      и этот падающий в реку снег.

      Оловянное

      Лежать на полке и проводника

      с кирпично-красным чаем сонно ждать так,

      как будто путь – широкая река,

      а ты – на дно спустившийся солдатик.

      На дне не надо делать ничего,

      не бойся быть беспомощным: там можно.

      …Ни гладь воды не дрогни, ни чело,

      пока бредёт по поезду таможня.

      Садится рядом, дышит между глаз

      и –