Раннее. Сергей Бушов

стало. Бакс растёт, старушки все крошки подбирают. Вон, видишь, как живот подвело? У тебя, конечно, все получше. Но будет бакс 100 рублей штука, и у тебя, наверно, с деньгами будут кранты – придётся нам и отсюда двигать…

      – Да ладно, – сказал я, уже прилично охмелев. – Живите пока. Всё вместе как-то легче. А откуда вы про кризис знаете? Тараканы же вроде так подолгу не живут.

      – Э, темнота, – сказал Юрик. – У нас же, тараканов, массовое сознание. Мы думаем сообща. Знания передаются от одного к другому. Если я начинаю думать о чём-то, другие додумывают.

      – Классно, – сказал я. – Жалко, что у нас не так. Сразу бы все подумали вместе – и вышли из кризиса.

      – Согласен, – сказал Юрик. – Только когда одному плохо, то и другим сразу тоже. Боль тоже общая.

      Мы говорили довольно долго, но в конце концов меня разморило, и я заснул. Наутро проснулся с тяжёлой головой и сразу побежал блевать в туалет.

      Потом ещё и ещё. По дороге замечал трупы тараканов, разбросанные то здесь, то там. Ни одного живого. Меня посетила смутная догадка. Я нашёл вчерашнюю бутылку и помутневшим взором прочитал надписи на ней. Самым подозрительным оказался мягкий знак в слове "Гжелька".

      Пару дней я приходил в себя, между делом хороня тараканов во дворе, под берёзой.

      Теперь я живу один. Живу хорошо. Деньги перевожу в доллары – покупаю два-три с каждой зарплаты. Хлеб пока есть. Крошки есть. А вот тараканы почему-то не приходят. Жалко. Должно быть, их массовое сознание на меня обиделось. Поэтому я просто сижу дома, хожу из комнаты в комнату от скуки и, чтобы не свихнуться, периодически прошу Бога послать мне тараканов.

      Бог милостив. Он услышит мои молитвы. Он пошлёт.

      19.3.99

      День!

      (обыденная трагедия)

      Он очень любил леденцы

      и потому всегда ходил с огромным

      куском льда за щекой. Его звали

      Ледорубом и презирали за то,

      что он отзывался на это прозвище.

      А. Харитонов-Курский.

      "Жизнь Ромашова".

      1

      Сегодня Володя весь день учится. Сидит за столом, уткнувшись битый час в одну и ту же страницу Ландафшица и что-то бормочет. Завтра у него экзамен. Сегодня ему ничего не лезет в голову. Значит, завтра, после экзамена, он будет злой, лохматый и противный. Он и сейчас уже внутренне бесится. Вот-вот. Сейчас скажет что-нибудь.

      – Константин! – говорит Володя.

      – Что? – отзываюсь я.

      – Сколько букв "м" в слове "дилеммма"?

      – Две.

      – Неправильно. Это в "дилемма" две, а в "дилеммма" три.

      Я хмыкаю. Не понимаю я его шуток.

      – Кстати, – говорит он, – насчёт дилеммы… Мы отдали кастрюлю в комнату 203. Так?

      – Ну, так… – я уже чую какой-то подвох.

      – Ты отдавал?

      – Я.

      – Они не вернули.

      – Ну, я схожу сейчас…

      – Не сходишь. Они уехали в Серджинск на два дня.

      – И что?

      – Ищи кастрюлю. И картошку вари.

      – Почему