Дикая и опасная. Кира Стрельникова

всерьёз опасаясь его ответа на мой всплеск.

      Реально, испугалась до чёртиков и нервной икотки, и даже не того, что он отберёт у меня пресловутую свободу и заставит играть в какие-то нелепые отношения, пародию на любовь-морковь. Нет. Я вспомнила, как буквально пару десятков минут назад плавилась в его руках, позволяя делать всё, что угодно, добровольно вручив ему власть над собственным телом, и какой ловила от всего этого кайф, и… Стало страшно, потому что это почище наркотика. Возможность быть самой собой хотя бы в подобные редкие часы, когда ни перед кем не надо притворяться и выглядеть старше, чем есть на самом деле, слишком притягательная, прямо-таки опасно манящая, и неизбежно вызовет привыкание, а я… Я не хотела привыкать, ни к Вердену, ни к кому вообще. Уж особенно к Вердену. Потому что когда есть любовь хотя бы с одной стороны, человеком можно манипулировать в своих интересах, держать на некотором расстоянии, причинять боль от предательства или наоборот, окутать нежностями и прочими сантиментами…

      Между нами любви не было. Было непонятное притяжение, настолько сильное, что сопротивляться крайне сложно, несмотря на все мои выбрыки и попытки сохранить дистанцию. Более того, влюблённого можно обмануть, можно использовать его чувства. Можно держать в счастливом неведении относительно реальных мотивов своих поступков, всё равно будет верить и прощать. Я же могла испытывать к Тиму что угодно кроме любви, могла делать, что хочу в отношении него, вести себя, как заблагорассудится, и это никак не изменит существующего положения вещей. Так же, как и он мог быть каким угодно, хоть белым и пушистым, хоть зелёным и лысым рядом со мной. Абсолютно фиолетово, что очень точно отражало суть странной связи между нами. Секс являлся только приятным дополнением, красивой и удобной рамкой, служившей для оформления того, что происходило на самом деле.

      И я также очень чётко понимала сейчас, что то новое знание обо мне, которое он получил сегодняшней ночью, о новой Софье Александровской, появившейся на свет благодаря его настойчивости и уверенности в собственных действиях, не узнает никто кроме нас двоих.

      – Сонь, расслабься, – прошептал Тим, медленно слизнув языком ещё пару капель, а я замерла, напряжённая, как линия высоковольтной передачи, не зная, чего хочу больше, уйти наконец отсюда, или махнуть на всё рукой и уже убрать колючки. После драки кулаками не машут, Верден теперь имел прекрасное представление о собственной власти надо мной. – Всё между нами останется… Я не буду ни к чему принуждать… Ну что ты такая испуганная и недоверчивая, а? – Тим поднял голову, внимательно всматриваясь в мои глаза, потом хмыкнул и снял душ с крючка. – Я же не лезу в душу, Сонька, и не прошу любить до гроба, ну? – настойчивый голос звучал слишком уверенно, чтобы игнорировать его.

      Тёплые струи воды коснулись шеи, Верден отстранился, но его вторая рука снова упёрлась в стенку, отрезая мне пути к отступлению.

      – Просто будем где-то рядом друг от друга, и всё, – он замолчал, а я неожиданно и к собственной